Приключения парня из белорусской деревни, который стал ученым | страница 46
Жили мы вблизи побережья Коринфского залива в городе Лутраки. Это курортный городок в 18 километрах от Афин. Рано утром выезжали на мопедах на сейсмостанцию в горах, поздно вечером возвращались в гостиницу. Отдыха не получилось, но были и светлые пятна. Примерно в 20 часов местного времени, когда уже стемнеет, мы возвращались на сейсмостанцию. Тогда же из Афин звонил Воростос, и мы рассказывали ему, что сделано за день. После этого считалось, что рабочий день окончен, и мы на электрогриле жарили отбивные, купленные утром и хранившиеся весь день в холодильнике. Да, это было блаженство, особенно когда эти отбивные мы запивали местным вином.
Датчики были установлены на плоскогорье на высоте около 500 метров над уровнем моря и на удалении от моря по горизонтали около 3 километров. Для их установки в твердом горном грунте киркой вырубались ямы глубиной 2 метра и такой же длины.
Греция, Коринфский канал
В горах было жарко и душно. На копке этих ям мы работали втроем: я, Балбачан и Кирпичев. Гохберг в это время купался в море в Лутраки, а когда это ему наскучило, уехал в Афины охмурять Воростоса, который так и не поддался его внушению.
Рубили ямы мы по очереди, это было трудно. Больше пяти минут никто не выдерживал. Балбачана хватил солнечный удар, мы оттащили его в оливковую рощу в очень сомнительную тень и рубили с Кирпичевым уже вдвоем. Хотелось поскорее начать регистрацию.
Старший инженер Михаил Кирпичев был худощавым, жилистым мужчиной моего возраста, раньше он работал в Московском университете. Он не имел высшего образования, закончил техникум, был хорошим аппаратурщиком и откликался на кличку «кирпич». Мы с ним подготовили экспортный вариант нашего аппаратурного комплекса, а Кирпичев, использовав свои старые связи в МГУ, сварил в специальной газовой атмосфере для аппаратуры алюминиевые корпуса. Мы покрасили их, и все получилось очень даже симпатично.
У Балбачана тоже была аппаратура. Правда, выполнена она была на базе консервных банок. Когда Воростос увидел это, он сразу же сказал, что эта техника работать не будет. И, как ни странно, оказался прав: усилители горели каждый день. Вечером Балбачан паял новые, которые назавтра тоже сгорали. И так продолжалось до тех пор, пока у него не закончились микросхемы, привезенные из Москвы. Дело, по моему мнению, было не в корпусах, а в идее сделать усилитель с большим коэффициентом усиления первого каскада. Малейшее движение тучки в небе вызывало изменение напряженности электрического поля, и усилитель сгорал, не выдержав перенапряжения.
