Воспитание же Елизаветы нельзя было назвать особенно удачным, тем более что мать на нее махнула рукой, впрочем, как и на всех своих детей, которых она рожала как кошка, не сокрушаясь, выжили они или нет. Обучение, какое не есть, все же не прошло даром – Елизавета познакомилась с французскими романами, и это чтение несколько смягчило и возвысило ее душу. Да еще знакомство с Брюсом и его кругом. Возможно; именно поэтому к ней не привились те грубые нравы, которые царили в то время при петербургском дворе, среди всей этой потешной публики, что вилась вкруг Петра.
Во всем остальном обучение Елизаветы было мало обременительным, приличного систематического образования она так и не получила. Время ее было заполнено верховой ездой, охотой, греблей и уходом за своей красотой.
Возок вез ее в Коломенское, в края, где она бегала босиком по траве и ловила головастиков на берегу широкой поймы. Неотступно ее маленькую свиту сопровождали две скользящие тени, а за высоким забором теремного дворца ждал их потешный шут, более напоминавший уже забытых всеми скоморохов.
– Москва бьет с носка и слезам не верит, – глядя на возок с высоты Дьковского холма, сказал Брюс, добавил, – Да утрет всякому, кто их прольет.
– Ты это к чему? – скользнула к нему серая тень.
– Любит Москва обиженных…и грешников любит. Одно слово – град судьбы звездной. Не надо было Катерине сюда Елизавету отпускать, – он повернулся к тени, – Какими судьбами?
– Пролетными ветрами, – отбила тень, – Ходит слух, что едет тайком светлейший, будет счастье искать, горе мыкать.
– Ты загадками не загадывай, – улыбнулся колдун.
– Могу и прибаутками. Не первый раз скоморохом ходить, – тень заколыхалась, и Брюс понял, что она смеется, – Ищет Меньшиков Конана Осипова.
Кладоискателя московского, легендарного, того, что сокровища московские под землей зрит.
– Пошто ищет?
– Хочет через него злата-серебра не меряно, а более хочет Александру имать.
– Найдите Конана первыми и ко мне в Сухареву башню, у меня к нему сговор будет, – тень кивнула и пропала, сдутая налетевшим ветерком, а Брюс повернулся и пошел к Гусь-камню, что лежал в овраге.
Конана к башне привели воры. Лихой народ московский, который всегда в ней был и будет, сколько бы город этот на земле не стоял. Привели и отступили в темноту. Он с ужасом посмотрел на громаду башни, но смело шагнул в неожиданно открывшуюся сама собой дверь, окованную железом. Вошел, прошел далее в каминную залу, где у ярко горевших поленьев сидя в высоком кресле, ждал его чародей.
