– «Нашему действительному и тайному советнику и Московской земли генералу и губернатору и кавалеру князю Ромодановскому со товарищи…, – кто-то умный шептал слова, знал, что не один князь-кесарь правит, – должны вы и все ваши поданные, обретающиеся на Москве и в городах и уездах вам подвластных, как духовного, воинского, гражданского, так всякого чину и достоинства в верной вам службе присягу учинить…. О том вы и ваш Верховный Тайный Совет должен нам рапортовать….»
– Государь, – будет отвечено Новому Петру, – Кому присягу давать, то нам и без тебя ведомо. Пока ты венец и бармы на себя в Соборе московском не возложил, ты нам не указ. Но служить тебе будем верой и правдой, как наши отцы твоему отцу служили.
– Определяю порядок, – ответит император, послушавшись мудрого совета в другой раз, – Отныне Великий Тайный Совет ведает: первое, ежели кто за кем ведает злое умышление на здоровье Его Императорского Величества… – тем самым передал себя под руку и защиту Приоров Сиона, – второе об измене, третье о возмущении и бунте, – при этом жестко разделит и точно обозначит прямо в письме, – Из ближних к Санкт-Петербургу Новгородской, Эстляндской, Лифляндской губерний доносить в Сенат, а из других губерний, провинций и уездов писать в Москву действительному тайному советнику, генералу и губернатору князю Ромодановскому, в Верховный Тайный Совет, притом писать немедленно, – письмо кончалось просьбой о строительстве трех триумфальных ворот к приезду императора Петра в Москву для венчания на царство, и бракосочетания с княжной Долгорукой.
И вновь листал книгу судьбы, не дрогнувшей рукой Брюс. Пролетали на страницах и соколиная потеха, так любимая всеми князьями-кесарями и заячья травля, и охота с борзыми в имении в Ропше на берегу холодного Вряжского моря. Шумные пиры на Моховой и тихие заседания Третьего круга, где решались важнейшие вопросы государства. Благодарственное письмо от новой императрицы Анны Ивановны и новое назначение на тот же пост. Но уже стар стал Ромодановский, и не дала ему судьба наследника, только дочь Екатерину. Хотел Микулица глянуть на страницу, кому Ромодановский догляд за Русью передал, но опять тряхнуло кибитку, и картина сменилась погребальной церемонией в храме Святого Георгия, куда внесли тело с неистовым князем-кесарем, и понял чернокнижник, это Макошь– Судьба толкнула его под руку, чтоб не смотрел того, что не дадено.
– Хорошая у него жизнь впереди, – подумал он, глянул на полосатую будку ямской заставы, приказал, – Гоните прямо на Моховую к дому Преображенского Приказа, или прямо к терему Ромодановского.
