– Я, было, надеялся, что ты станешь всем рассуждать бывалостью своей и от мнения отводить, а ты сам предводитель им в яму, – разохотился Петр, и завершил письмо подковыркой.
Стрельцам же, что шли к Москве, не встречая войск на своем пути, доброхоты пели в уши:
– Идти к Москве, разорить Немецкую слободу и побить немцев за то, что от них православие закоснело. Побить и бояр, послать в иные полки, чтобы и они шли к Москве для того, что стрельцы от бояр и от иноземцев погибают. К донским казакам ведомость послать. А если царевна в правительство не вступится и по коих мест возмужает царевич, можно взять и князя Василия Голицына. Он к стрельцам и в Крымских походах, и на Москве милосерд был, а по коих мест Петр здравствует, и нам Москвы не видать. Петра в Москву не пустить и убить за то, что почал веровать в немцев, сложился с немцами.
Тогда жарким летним днем, опосля возврата из Великого посольства, стрельцов тех встретил у Воскресенского монастыря Гордон с пушкарями. Одним залпом из трех десятков орудий он положил их, почитай всех. На сем бунт, если это можно было назвать бунтом, и подавил.
Петр тогда на радостях настрочил князю-кесарю:
– Пишет ваша милость, что семя Ивана Михайловича растет! – видно запало ему, что стрельцы хотели Софье челом бить, – Прошу вас быть крепким, а кроме сего, ничем сей огнь угасить не можно. Хотя зело нам жаль нынешнего полезного дела, однако сей ради причины будем к вам так, как вы не чаете.
– Ни один не ушел, – отвечали из Преображенского приказу, – Пущие из них посланы в путь иной, темной жизни с возвещением своей братье таким же, которые, мною, и в ад посажены в особых местах для того, что, чаю, и сатана боится, чтобы в аде не учинили бунту и его самого не выгнали из державы, – довольный своим слогом Ромодановский тогда хвалился Лефорту, что Петра они запугали донельзя. Однако не ушел он на север. Не бросил Москвы.
Теперь хуже того, стал клониться в сторону Таганрога. Вспомнил молодость в Азовских походах. Да еще и мнить себя стал их победителем.
Поскакали серые тени в Азов. Первым подал голос Черкасск, столица вольная Дона.
– Если великий государь к заговенью к Москве не будет и вестей никаких не будет, то нечего государя и ждать! – понеслось по казачьим куреням, – А боярам мы не будем служить, и царством им не владеть… Москву нам очищать, а как будет то время, что идти нам к Москве, будем и городовых людей с собою брать, и воевод будем рубить или в воду сажать!
