Катя секунду помолчала, поежилась.
– Ты бы хоть обнял меня. Холодно. Сидишь, как пень сухой, вон как то полено.
– Я, Катя, чужих жен не обнимаю.
– А ты попробуй. Я тебе не чужая. Ты ведь мне, Санечка, нравился. Молоденький, нецелованный.
– Вроде и ты нестарая была! – рассмеялся Санька.
– Что ты, Саня, в нас, женщинах, понимаешь? К нам все приходит раньше. Вы еще там где-то в кораблики играете, а мы уже все наперед понимаем. А ведь у нас с тобой могли бы быть дети.
– Пойдем в дом, Катя, – сказал Санька. – Комары закусали. Да и потеряли нас, наверное.
На крыльце стоял Анатолий, прожигая папиросой темноту, смотрел на поднимавшуюся к дому Катю. Санька понял, стоял он давно.
– Чего это вы ускакали, – сказал Анатолий. – Здесь вся родня за столом, а вы в кусты. Нехорошо.
– А мы там любовь крутили, – с вызовом ответила Катя. – Верно, Саня?
– Брось, Катя, наговаривать, – пытался рассмеяться Санька, но смеха не получилось. Мимо него, описав дугу, пролетела недокуренная папироса.
– Хорош братец, нечего сказать, – зло сказал Анатолий. – Не успел и глазом моргнуть, а у них уже все на мази.
Санька почувствовал, как откуда-то изнутри тугой волной выплеснула, вскипятила кровь ответная злость.
– Не надо, Анатолий, – сдерживаясь, хмуро произнес он. – Ни к чему это. Тем более в такой день. Она перед тобой ни в чем не виновата.
– А тебя никто не спрашивает, виновата или нет. Чего в чужую семью лезешь? Заведи свою, потом лезь.
– Ты чего выскочил, а? – напустилась на мужа Катя. – Может, еще меня веревкой привяжешь? Уже и поговорить нельзя. Да если хочешь, я его еще вот таким знала. Тебе моргать – не переморгать. Прокурор нашелся!
– Да я че, я ниче, – начал оправдываться Анатолий. – Разговаривай, я не против. Можно разговаривать и дома.
– Так чего остановился, пошли! – Катя взяла мужа за руку и подтолкнула в сени.
Хлопнула дверь, глухим старческим басом залаял из будки Жулька, ему тут же, пробуя голос, отозвалась соседская собака. Через минуту лаяла уже вся станция.
Санька остался стоять на крыльце. У него было такое ощущение, будто его только что вытолкали за дверь и захлопнули ее перед самым носом. А что, собственно, такое он сделал? Он совсем не хотел лезть в чужую семью. Что было, то прошло – не вернешь.
«Зачем только я приехал сюда? – ругал он себя. – Чего искать то, что не терял? Семь лет не виделись, ничего страшного. На расстоянии оно как-то лучше».
Он спустился с крыльца, вышел на улицу и, не оглядываясь, пошел на станцию, вспомнил: оттуда раньше ходили машины в Тельбу, авось повезет и он уедет. Вообще-то отвезти его обещал Анатолий, но после того, что произошло, решил: чем просить, лучше пешком. Смущало одно: не попрощался с дедом – нехорошо в такой день обижать его. Но тут же решил, завтра после полетов обязательно зайдет к нему.
