Стукнула дверь, на крыльцо вышла Катя.
– Духотища, накурили, дышать нечем, – пожаловалась она. – Пора бы уж и по домам.
– Ты что, они пока все мировые проблемы не обсудят, не разойдутся, – в тон ей сказал Санька. – Я-то свою родню знаю.
– А потом раздерутся, – неожиданно зло добавила Катя. – Перепьются и начнут друг другу права качать.
«Нет, сегодня не будут, – подумал Санька. – Шипицына постесняются».
Катино замечание развеселило его. Сколько лет он не видел родню, а все осталось по-прежнему. Выпьют – начнут спорить, доказывать что-то друг другу, чуть что – и давай махать кулаками.
Откуда-то с улицы, сломав тишину, протяжно и длинно прокричал электровоз, Саньке он чем-то напомнил мычание пришедшей с пастбища коровы.
– Может, спустимся в сад, посидим на скамейке, – неожиданно предложила Катя. – Чего на виду торчать?
– А муж не поколотит?
– Муж? Что он, пастух мне? – делано рассмеялась Катя. – Он сейчас Шипицына сторожит, ему люди в тайгу на пожар нужны. А ты что, испугался?
«Нехорошо уходить с глаз», – подумал он, а вслух сказал:
– Да нет, чего мне бояться. Я уже давно ничего не боюсь.
– Тогда пошли.
Они спустились с крыльца, по дорожке прошли в сад. Катя, не оглядываясь, шла впереди, оставляя после себя запах духов и вина и еще чего-то неуловимого. Санька, ругая себя, что легко поддался, шел следом. Не сговариваясь, они ушли в дальний угол, нашли скамейку, сели. Катя повернулась к нему. Не мигая, точно гипнотизируя, стала смотреть.
– Ты бы хоть рассказал, как живешь. Прилетел – и носа не кажешь. Приехал бы, не чужие. Небось зазнался – летчик!
– Времени нет, – ответил Санька.
Рассказывать, как он живет, не хотелось. Он, конечно, рассказал бы, но только той, другой, Кате.
– Живу, работаю. Вот прилетел мотылька уничтожать. Чувствуешь, как от меня больницей пахнет?
– Удивил, – протянула Катя. – От меня тем же самым, я ведь на участке работаю, ветеринаром. Ты лучше скажи, женился или нет.
Вопрос, в общем-то, был законным. Она могла и должна была его задать. Только зачем об этом? Что ушло, то ушло – не воротишь, но рассказывать Кате о своей жене не хотелось, да и была ли у него жена? Нет, конечно, для показухи можно было сказать: жена артистка. Он знал, на знакомых это действовало, в таких случаях люди доверяют больше собственному воображению, вроде бы и он поднимался в их глазах. Может, в другой раз он так бы и сделал, рассказал бы о Кире, но кому-то другому, только не Кате.
– Я тебя совсем не узнаю, – помолчав, сказала Катя. – Ты очень изменился.
