- Это у вас браслет? - спросила председательша, сгораемая каким-то внутренним огнем.
- Браслет.
- Женщины?
- Да.
- И дорог вам по воспоминанию?
- Очень.
Председательша надулась.
- Хотите, я его сниму для вас?.. - несколько протянул Имшин.
- Для меня?
- Да! Если только вы полюбите меня за это.
Имшин был очень смел с женщинами.
- Ну, снимите! - ответили ему.
Имшин снял браслет и подал его председательше.
- Я не имею на него права, - сказала она, отстраняя от себя браслет рукою.
- В таком случае я его выброшу в окно...
И Имшин встал, отворил форточку у окна и выбросил в нее браслет.
Внутренний огонь председательши выступил у ней на личико, осветил ее глазки, которые горели, как два черные агата.
- Когда ж доказательства вашей любви? - спросил Имшин.
- Когда хотите.
- Сегодня я могу к вам заехать?
- Нет, это слишком будет заметно для людей.
- Ну, так завтра?
- Хорошо.
Имшин встал и отошел от председательши. Через полчаса она уехала из маскарада. От переживаемых ощущений с ней сделалась такая лихорадка, что она едва имела силы сесть в карету.
Последнее время страсть ее к своему избранному возросла до размеров громадных: она, кажется, только и желала одного, чтобы как-нибудь сесть около него рядом, быть с ним в одной комнате; на вечерах у них, когда его не было, она то и дело взглядывала на входную дверь; когда же он являлся, она обыкновенно сейчас же забывала всех остальных своих гостей.
- Entrez!* - говорил Имшин, ловко соскакивая с лошади и обращаясь к дамам, когда они подъехали к крыльцу его.
______________
* Войдите! (франц.).
Те вышли из саней и стали взбираться по лестнице.
- Лестница моя крута, как Давалагири{385}, - говорил он, следуя за ним.
Внутренность квартиры молодого человека была чисто убрана на военную ногу. В зале стояла цель для стрельбы, в средине которой вставлена даже бритва острием вперед. В гостиной, по одной из самых больших стен, на дорогом персидском ковре, развешаны шашки, винтовки, пистолеты, кинжалы, оправленные в золото и в серебро с чернью.
Имшин, как вошел, сейчас же оставил своих гостей, прошел в кабинет, переоделся там и возвратился в черкеске с патронами и галунами. В наряде этом он еще стал красивее. Между тем компаньонка осталась ходить по зале, а председательша вошла и села в гостиной. Когда она сняла салоп, то очень стало видно, что прелестное лицо ее истощено, а стан, напротив, полон. Имшин осмотрел ее, и во взгляде его отразилось беспокойство.
