– Думаешь, он такой дурак. Тропа к роднику где?
– Вон она, рядом, правее чуть.
– Значит, стрелять нас на бруствере не будет. Подождёт, когда мы к ручью спустимся. Пулемётчиков боится. Вдруг по вспышке засекут. Ты скажи лучше своим пулемётчикам, чтобы чучело сделали. Пусть гимнастёрку травой набьют, пилотку наденут. Пару очередей откуда-нибудь с запасной, и ваньку-встаньку – на бруствер. Иначе покоя не даст. Так и будет постреливать.
– А своих ты предупредил, чтобы стерегли?
– Мои стерегут. Стрелять будут на вспышку. Все три пулемёта.
– Ну да… Если он их до этого не уделает.
– Не уделает. У меня Барышев, один, наблюдает. Он под танком сидит, снайпер его не видит. Остальные головы не высовывают. Если что, Барышев трассирующими даст. Направление укажет. Своих ты тоже предупреди.
На двадцать-тридцать шагов перед ячейками второго взвода не осталось ни кустика, ни ветки. Торчали кое-где обглоданные пулями и уже пожелтевшие от солнца и заветренные пеньки берёзок. Дальше начинались сосны. Снизу – можжевеловые заросли и какой-то кустарник. Но дотуда надо было ещё добраться. Так что первые десятки метров предстояло проползти на пузе, распластавшись по земле, как ящерица.
Иванок всё это выслушал, перехватил винтовку за ремень, бинокль переложил в карман, чтобы не мешал ползти с прижатой к земле головой, и напоследок присел на земляной приступке.
– Пойдёшь через три минуты после меня. Ползи след в след, не отклоняйся. Там всё в минах. Кондратий Герасимович, а ты давай обойди своих пулемётчиков и наблюдателей, предупреди. И пусть прикроют, если что. Возвращаться мы будем по тому же маршруту.
– Всё понял, Сашка. С богом! За Иванком приглядывай. Разыгрывает он из себя бывалого, а от самого воробьём ещё пахнет.
Воронцов медленно высунулся из ячейки и такими же медленными движениями пополз вниз, к соснам.
А Нелюбин присел на корточки рядом с Иванком. Тот поднял голову, и Нелюбин увидел спокойный взгляд серых глаз.
– Хладнокровный ты парень, Иванок. На, курни. – И Нелюбин протянул ему «сорок». – Сашку слухайся. Понял?
– Я всегда его слушался. – И лицо Иванка озарила снисходительная улыбка.
Вблизи траншеи обползать приходилось не только мины. Когда начал работать снайпер, бойцы старались меньше ходить по траншее. Нужник же был устроен в отводной ячейке. Но стоявшие здесь до штрафников стрелки поленились отрыть ход сообщения поглубже, и, чтобы пробраться к отхожей яме, метров пять надо было ползти на четвереньках. Вот и оправлялись некоторые прямо в ячейках, а потом своё добро на лопату и – за бруствер, в сторону немцев.
