Галина вдруг вынула из своей сумки полбутылки самогона и две гранёных стопочки.
– Вот это да! – удивился Валентин. – Мы же не договаривались, что будем выпивать. Пьют только по праздникам.
– Конец учебного года – это что, не праздник разве? – возразила Кузакова.
«А вообще-то, умница Галина, – подумалось Валентину, – захмелеем, так, может, легче станет на душе, а то чересчур уж грустная у нас нынче встреча, настроение прямо-таки похоронное».
Девушка разлила спиртное, юноше полную стопочку, себе – половинку. Подняли стопочки, чокнулись, замерли, глядя друг другу в глаза.
– За нас, за нашу любовь, за наше будущее! – с расстановкой, проникновенно провозгласила Кузакова.
Валентин согласно кивнул и лихо опрокинул в рот жгучую жидкость, торопливо закусил копчёным балыком. Кровь бросилась в голову, ему казалось, что лицо быстро краснеет, а уши будто горят огнём.
Ещё не успели утолить первый, самый большой, голод, Галина вновь наполнила стопочки в той же пропорции.
– Что-то ты спешишь! – запротестовал её кавалер. – Опьянею. Это наверняка первач, крепче водки, по-моему.
– И не стыдно дрейфить? Ты же мужчина! – смеясь, возразила Галина. Третьяков покорно поднял свою стопку.
– Тост! – приказала девушка.
– Чтоб так же успешно закончить и следующий учебный год!
– Можно бы и лучше что-нибудь придумать, – воркотнула Галина, – ну да ладно. Сойдёт.
«Молодчина, молодчина Галя, верно рассчитала, что без вина нам было бы сегодня невмоготу, – думалось Валентину. – Да-да, выпить, выпить и забыться, отвлечься от всего…»
После второй стопки и деревья, и всё прочее стронулось, заколыхалось, очертания предметов стали размытыми, на душе полегчало, ничто трагическое вроде бы уже не грозило, благополучие должно было устроиться само собой, чудесным образом вопреки всем опасениям и тревогам. Кузакова меж тем выцедила из бутылки последнее, не пропадать же, мол, добру, партнёру – неполную стопочку, себе – на донышке, и понудила захмелевшего женишка выпить в третий раз.
Горячий чай с печеньем немного освежил, взбодрил Валентина, и он чувствовал себя не столько пьяным, сколько разомлевшим. Галина же держалась молодцом, взглядывала на юношу с улыбочкой, как бы оценивающе, с прикидкой, на что он в таком состоянии годен. И вдруг предложила позагорать. Убрала остатки трапезы в сумки, расстелила покрывало и стала раздеваться, повернувшись спиною к Валентину, сняла платье, комбинашку, сбросила туфли, сдёрнула носки, осталась в трусиках и бюстгалтере.
