А тот плыл в нижних слоях стратосферы и восхищённо смотрел на землю – на голубые реки, озёра, моря и океаны, на величественные горы в белых шапочках и пыхтящие вулканы, на вечную мерзлоту Арктики и Антарктики, на африканские пустыни, американские прерии, азиатские степи, европейские леса, пашни и огромные города. Земной дирижабль не завидовал старшим братьям, он всегда благодарил свою судьбу и чувствовал себя абсолютно счастливым существом.
А в спальне у Миши жил игрушечный дирижабль. Он тихо парил вокруг люстры и совсем не гордился своей «возвышенной участью». Зато каждый раз с улыбкой прилетал в руки к мальчику, когда тот хотел с ним поиграть. И оба они смеялись от радости.
Миша вырос и стал капитаном земного дирижабля. А потом – капитаном межпланетного дирижабля. А когда старенький капитан межзвёздного дирижабля ушёл в отставку, Миша взошёл на его мостик и долгие годы управлял этим необычайным судном.
Когда пассажиры собирались в кают-компании и начинали нахваливать межзвёздный дирижабль так, что у того краска приливала к щекам, Миша вёл их в капитанскую каюту и звал своего друга детства – игрушечный дирижабль. Тот радостно подлетал к своему хозяину и тыкался сверкающим носом в его мужественную руку.
– Вот это – настоящий дирижабль! – с гордостью говорил Миша. – А тот, внутри которого мы с вами бороздим бескрайние космические пространства, – всего лишь навороченная игрушка.
Между водой и небом жила-была водомерка. Часто она думала, что живёт между небом и небом, потому что на ровной глади тёмного пруда небо отражалось во всей своей красе.
«Вот я скольжу по небу, и надо мною бездонное небо, и значит я живу в самой глубине небес», – радовалась водомерка, поедая трупы других насекомых.
– В глубине небес живут святые, – сказал водяной ослик, когда водомерка поделилась с ним своими мыслями. – А ты – клоп и питаешься плотью живых существ. Я слышал, некоторые водомерки пьют кровь людей.
– Кто бы говорил! – возмутилась водомерка. – Тюфяк ракообразный! Отправляйся на своё дно и кушай там всякую тухлятину! – И она спихнула ослика с водяной лилии, на которой он сидел.
«Мало ли, чем я питаюсь и к какому отряду отношусь, – стала думать водомерка. – Человека нельзя осуждать за его гастрономические предпочтения!»
Однажды небо потемнело и началась гроза. Прудовая гладь подёрнулась рябью и стала отражать мрачные тяжёлые тучи и яркие молнии, которые их прорезали.
– Я оказалась в самой глубине ада! – воскликнула водомерка и спряталась под кувшинку.
