Прочитав это, Грохов приостановился ненадолго, видимо, желая услышать мнение Домны Осиповны. Она же, в свою очередь, сидела бледная, как полотно.
- Нет, это невозможно! - произнесла она решительно.
- Отчего же? - спросил ее почти нежно и с живым участием Грохов.
Вопрос этот, по-видимому, удивил Домну Осиповну.
- С какой же стати я опять с ним буду жить? - сказала она.
- Да ведь для виду только! - объяснил ей Грохов.
- Сделайте милость, для виду!.. - воскликнула Домна Осиповна, голос ее принял какой-то даже ожесточенный тон. - Знаю я его очень хорошо, - он теперь говорит одно, а после будет говорить совсем другое.
Лицо Домны Осиповны горело при этом. Вероятно, в этом отношении она сохранила довольно сильные и неприятные воспоминания.
- Нет-с, он пишет - для виду только... - повторил Грохов.
Домна Осиповна взяла себя за голову и долгое время думала.
- Кто ж дедушке написал, что мы живем врознь?.. - спросила она.
- Старик пишет в письме, что Хмурин, богач этот здешний, приятель его, - отвечал Грохов.
Домна Осиповна прикусила язычок. Значит, она сама и виновата была во всем, потому что очень разоткровенничалась с Хмуриным.
- Если вы не съедетесь, пяти миллионов ваш супруг лишится, а это не безделица!.. - проговорил многозначительно Грохов.
Домна Осиповна перевела при этом тяжелое дыхание.
- Ненадолго хватит ему этих пяти миллионов, когда получит!.. Скоро их промотает на разных госпож своих! - проговорила она.
- О, нет-с!.. Зачем же?.. - возразил ей Грохов, как бы проникнувший в самую глубь ее мыслей. - Прежде всего он имеет в виду вас обеспечить! присовокупил он и снова начал читать письмо: - "Ежели Домна Осиповна окажет мне эту милость, то я сейчас же, как умрет старый хрен, выделю ей из его денег пятьсот тысяч".
Услыхав это, Домна Осиповна, как ни старалась, не могла скрыть своего волнения: у нее губы дрожали и грудь волновалась.
- Нет, это невозможно!.. - повторила она еще раз, беря себя за голову, но заметно уже не столь решительным тоном.
- Отчего же невозможно? - спросил ее опять с некоторою нежностью Грохов. Он как будто бы сам влюблен в нее был и умолял ее не быть к нему жестокою.
- А если уж я люблю другого? Я женщина, а не камень! - ответила Домна Осиповна, гордо взмахнув перед ним голову свою.
- Так что ж такое!.. Ну и господь с вами, любите! - успокоивал ее Грохов.
- Как, любите другого? - спросила его со строгостью Домна Осиповна.
- Так-с, любите! - сказал нисколько не смущенный ее вопросом Грохов. Супруг ваш предусмотрел это: "Надеюсь, - пишет он, - что она позволит мне привезти мою Глашу, и я тоже ни в чем ее не остановлю: пусть живет, как хочет!"
