- Еще бы он меня остановил!.. - проговорила Домна Осиповна и усмехнулась не совсем естественным смехом.
Самый простой, здравый смысл и даже некоторое чувство великодушия говорили Домне Осиповне, что на таких условиях она должна была сойтись с мужем, - во-первых, затем, чтобы не лишить его, все-таки близкого ей человека, пяти миллионов (а что дед, если они не послушаются его, действительно исполнит свою угрозу, - в этом она не сомневалась); а потом зачем же и самой ей терять пятьсот тысяч? При мысли об этих тысячах у ней голова даже начинала мутиться, в глазах темнело, и, точно звездочки светлые, мелькала перед ней цифра - пятьсот тысяч; но препятствием ко всему этому стоял Бегушев. Домна Осиповна предчувствовала, что это на него произведет страшное и убийственное впечатление. Вместе с тем, из последней происшедшей между ними размолвки, она убедилась, что Бегушев вовсе не считает ее за такое высокое и всесовершенное существо, в котором не было бы никаких недостатков; напротив, он находил их много, а с течением времени, вероятно, найдет еще и больше!.. (Домна Осиповна была опытна и прозорлива в жизни.)
"Что ж в итоге потом будет? - продолжала она быстро соображать. - Что, во имя какой-то не вполне вселяющей доверие любви, она пренебрежет громаднейшим состоянием, а что это глупо и неблагоразумно, скажет, конечно, всякий". Но тут перед Домной Осиповной являлась и другая сторона медали: положим, что это сближение ее с мужем так поразит и так взбесит Бегушева, что он бросит ее и покинет совершенно. Что он человек довольно неудержимого характера, она видела этому два-три опыта. "Ну что же, если и бросит, говорил в Домне Осиповне ум. - Бог с ним, значит, он не любит ее!" - "Нет, напротив, это-то и покажет, что он ее безумно и страстно любит", - возражало сердце Домны Осиповны и при этом начинало ныть до такой степени, что бедная женщина теряла всякую способность рассуждать далее.
Грохов всю эту борьбу в ней подметил.
- Может быть, вы желаете поразмыслить несколько о предложении вашего супруга? - сказал он.
- Да!.. Я, конечно, должна подумать! - отвечала она.
- Поразмыслите и порассудите!.. - одобрил Грохов.
- И что же, муж, вероятно, предполагает внизу у меня в доме жить? спросила Домна Осиповна.
- Без сомнения, внизу-с! Зачем его вам наверх к себе пускать?
- И что же, - продолжала Домна Осиповна, лицо ее снова при этом покрылось сильным румянцем, - госпожа эта тоже будет жить вместе с ним в моем доме?
