Нет, пожалуй, батюшка был прав, отдавая наложниц в жёны вдовцам, соблазнив их богатым приданым.
— И не тяни, князь, — услыхал Олег настойчивый голос Васяты. — Решай, пока брюхо никому в глаза не бросилось.
Олег промучился три дня, потом решился. Злясь на самого себя, поручил Васятке подыскать деревеньку, сговорить огнищанина и сообщить обо всём Даше. Сам не посмел.
...Когда через пару недель Васята всё уладил и пришёл к другу с докладом, Олег не захотел слушать и только кивнул головой. Всё, связанное с Дашей, уже словно отдалилось от него и перестало заботить. Это было уже в прошлом и с каждым днём всё более окутывалось туманом забвения.
В 1358 году только мудрая осторожность старого тысяцкого спасла княжество от разорения.
В Переяславле появились послы родственника хана Бердибека царевича Мамат-Ходжи с предложением: объединив силы, ударить на Москву и вернуть все старые рязанские земли. Послы заверяли, что царевич желает Рязани только добра, и обещали, что в скором времени придёт сам Мамат, а с ним несколько тысяч верных воинов. Дело только за рязанцами.
Тысяцкий сразу же почуял в необычном предложении что-то подозрительное. Но Олегу возможность совместного похода на Москву показалась заманчивой. Восемнадцатилетний князь загорелся.
Дело было не только в спорных городках. Олег и сам не смог бы толком объяснить, почему всё, что связано с соседней Москвой, так его притягивает и волнует. Может, потому, что богатела Москва не по дням, а по часам, а Рязань нищала, или потому, что рязанский князь ощущал себя последним осколком великой Киевской империи здесь, на востоке огромного когда-то Русского государства, только любые слухи о Москве будили всегда в душе ревность и любопытство, зависть и обиду.
А тут такая возможность появилась!
Тысяцкий долго думал, выслушивая сбивчивые речи молодого князя. С какими-то доводами соглашался: и его, старика, тревожила Москва. Но совсем по другим причинам.
Предвидел он, умудрённый опытом долгой жизни, что когда-нибудь пересекутся пути двух княжеств и, скорее всего, крепнущая Москва «слопает» Рязань, как уже «слопала» и Кашинское, и Переяславль-Залесское, и Можайское, и Вяземское, и Одоевское, и Коломенское княжества. Конечно, Рязань им не чета, но ведь и Москва растёт, разбухает, силу набирает недюжинную.
— Пять лет назад, — заговорил как-то тысяцкий, — ты, великий князь, впервые на думе выступил и мудро остерёг нас от того, чтобы из-за Лопасни ввязываться в усобицы с Москвой. Я даже слова твои помню: обезмужела Рязань...
