– Но мы ведь не будем делать наши отношения достоянием общественности, правда? Зачем нам сплетни? – внимательно посмотрел на меня он.
– Нет, конечно, нет, – торопливо замотала головой я.
Мне и самой никогда в голову бы не пришло требовать от него публичного изъявления чувств. Только бы знать, что он думает обо мне хотя бы несколько минут в день. Он отлично выдрессировал меня, сделал крайне покладистой.
– Ну вот и славно, – подытожил он. – Не будешь больше грустить, а?
Он, забавляясь, взъерошил мои волосы – и тут же поспешно отдернул руку и принял отстраненный вид: из дверей нашей ночлежки начала медленно и неохотно выползать сонная киногруппа. Кивнув Авалову, я отошла к дверям автобуса.
Позевывая, подошел в сопровождении верного Акбара Володя, пряча красные глаза, уселись в автобус Славик и Стасик. Я только теперь с удивлением обратила внимание на то, что перед автобусом маячат несколько китайцев в военной форме. К ним навстречу бросился Грибников и, лопоча что-то невнятное, повел их к одному из джипов.
– А это кто? Массовка? – спросила я нашего пухлого продюсера.
– Полиция местная, – с досадой бросил он. – Будут нас сопровождать, чтоб не натворили чего. Тибет – завоеванная китайцами территория, но, как ты понимаешь, местное население с этим не смирилось…
– В целом тибетцы – довольно мирный народ, но вот монахи в монастырях… Кто их знает! – с умным видом заметила я.
Последним из отеля выкатился Андрей. Бросив мне оскорбленный взгляд, он, не здороваясь, плюхнулся в другом конце салона и тут же заговорил о чем-то с гримершей Наташей. Мне это было только на руку. Разумеется, после нашего с Аваловым объяснения я не собиралась продолжать вялотекущий роман с юным каскадером, но выяснять отношения сейчас, при всем честном народе, хотелось меньше всего.
Наконец все собрались, и наша кавалькада тронулась в путь. Мы ехали вдоль центральной городской площади. Город еще только начинал оживать. Площадь постепенно заполнялась многочисленными торговцами в пестрых одеждах. Они раскладывали на земле свой товар, натягивали над ним белые тенты, на ветру напоминавшие паруса старинных кораблей.
– Смотрите, – громко объявила я, указывая на одну из улиц. – Видите, там, в центре, стоят три больших медных котла для чая? По праздникам в них заваривают чай для монахов вон того монастыря, Джукханг. Это на тибетском языке означает «дом господина», там хранятся буддийские святыни.
По улице, кольцом охватывающей храм, тянулся поток паломников. Все они одной рукой перебирали четки, другой же крутили молитвенные колеса – отлитые из чугуна барабаны на короткой палочке. Мы миновали главный храм Лхасы и двинулись дальше по пестрым улицам. Неожиданно Люся высунулась в окно и заверещала:
