Она ткнулась ему носом в шею и тихо спросила, словно их кто-то подслушивал:
— А мы будем там …этим с тобой за каждым кустом, за каждым камнем и днем и ночью?
Василий неопределенно хмыкнул.
Весь следующий день он занимался ремонтом — лазал на крышу, где-то чем-то стучал. Забил, наконец, гвоздь, на котором висели часы и который, по сути, спас жизнь Евгении (его следовало бы позолотить). Уже ночью, в постели, Женя, глядя в неразличимый потолок, вдруг спросила Василия.
— А что, ваша женщина, она с кем-то или со всеми?
Василий хохотнул.
— Ну, ты и фантазерка. Конечно, по природе она все-таки женщина, но не думаю, что если бы вдруг воспылала страстью, у ее каюты выстроилась очередь.
— У нее что, отдельная каюта?
— Да нет, просто отгорожена в кубрике…
— И что, совсем никто? — не поверила Женя.
Василий помолчал и уже нехотя ответил:
— Да вроде бы с мотористом она как-то иначе и вроде даже изредка заглядывает к нему, но это так… домыслы.
— Не знаешь ты женщин, — вздохнула Женя. — В любой оболочке она женщина.
— Уж не ревнуешь ли ты? — Василий повернулся к Жене и обнял ее.
Она отрицательно помотала головой.
— Врешь? — догадался Василий. — Уж здесь— то вроде бы не к кому.
Женя затаилась, но потом призналась.
— Я, может быть, ревную тебя даже к мачте.
Василий немного подумал.
— Может быть, мое прошлое настраивает тебя на такие мысли?
Она легла щекой ему на грудь и, пытаясь различить что-то в красноватых отблесках огня из щелей дверцы печи, ответила:
— Я от рождения такая,… эгоистка, наверное, и, не слишком сладкая жизнь чего-то добавила, — потом Женя немного помолчала и спросила:
— А ты меня не ревнуешь? Ведь остаюсь одна. Хоть и с твоим подарком. Но я им так и не воспользовалась, хотя надо было бы тебе изменить хоть с ним.
— Скоро рассвет. Надо отоспаться, как следует. Через день опять в море, — увильнул от ответа Василий.
— Как? — подскочила в постели Женя. — Снова?
Василий хмыкнул.
— Ну а как же. Сейчас нельзя терять время, мы ушли бы уже этим утром да что-то с мотором. Давление упало. Вот выяснится — если ничего, то через день и уйдем… Зимой отдохнем, а сейчас нельзя. Мы же с тобой приехали хоть и на добровольные, но каторжные работы. Потому роптать не приходится… На этот раз пойдем подальше…
Женя медленно завалилась на подушку, открытыми глазами уставилась в невидимый потолок и вздохнула…
— А мы вроде собирались стены оклеивать…, — пробормотала она.
Какая все-таки незавидная доля у жен рыбаков…
