Махнув на конспиратора рукой, Женя сама отыскала на карте Нарвик, и ахнула. От него до границы со Швецией можно дойти пешком! Как только Василий перешагнул порог, она приперла его открывшимся фактом, и любитель сюрпризов нехотя раскрыл свои карты. Конечно, он надеется, что им удастся побывать в гостях у Иохима.
Такая перспектива в корне меняла само отношение ее к походу. С того времени, когда они побывали в Стокгольме, она воспринимала отставного адмирала, как близкого родственника. Может быть потому, что так относился к Иохиму Василий. И еще, наверное, потому, что родственников у Жени, практически, не было…
Перед отплытием на сходке решали один вопрос — как быть с теми, кто остается? Ни у кого не было информации, что замышляет неприятель и даже кто он? В одну из ночей внезапно исчезла, вместе со своим чадом тетя Клава, прихватив месячную выручку. Оба беспризорника намозолившие глаза даже тем, кто плохо видел, смотались из поселка еще после первой стычки. Не появлялся на горизонте и рефрижератор… Все это не могло не настораживать. Не интересовались ими ни следователи, ни прокуроры, ни милиция, хотя гром сражения не мог не докатиться до областного центра, и были, наверняка, жертвы…
Василий пообещал прояснить ситуацию, но заявил, что несмотря ни на что, меры предосторожности следует принять. Как один из вариантов он предложил на время похода всех домочадцев поселить в казармы мотострелкового полка, что в десяти километрах в сторону Северодвинска, пустующие до призыва. Городок охраняется караулом. Он может договориться с командованием.
Правда, оставлять дома без присмотра, тоже рискованно, потому лучше поделить жителей на две группы. Одних, недееспособных, в лагерь. Других мобилизовать на случай чего… В поселке останется всего трое — четверо мужичков способных держать оружие. Некоторые бабы тоже рвутся в бой, но, разве что со скалками… Да и кого назначить в генералы?
Председатель, неожиданно предложил свою кандидатуру, хотя поначалу собирался плыть. По его разумению команда на траулере дееспособная, да еще с таким капитаном. А ему резоннее посторожить деревню… Стыд и позор на девятом десятке советской власти бежать и прятаться от какого-то отребья.
Женя сначала решила, что ослышалась, однако дед Иван продолжил:
— Конечно, сейчас верх взяли темные силы, власть переживает кризис, но она еще вернется. Стыд нам будет и позор. Да и по-человечески бежать негоже.
— Дай то Бог! — вздохнула какая-то баба, непонятно по какому поводу.
