– У вас был когда-нибудь артрит плечевого сустава? – спросила она.
– Да, – отвечаю, – был. Но это было очень давно. – Обычно в таких случаях я стараюсь говорить правду и ничего кроме правды, как на присяге. Лет пятнадцать тому назад у меня заболело плечо. В стандартной поликлинике Черемушкинского района, молодой врач с несколько необычной фамилией Брежнев, везёт мне на докторов с необычными фамилиями, сделал мне один укол, несколько процедур массажа и всё прошло.
– Так это у вас рецидив артрита, – вдруг произнесла она. – Чего же тогда мудрить? Артрит не лечится, и нет от него лекарства.
Пытался я ещё как-то, что-то говорить, но это уже было бесполезно. Поскольку мой, не глубокоуважаемый пофигист, уже удалился в дебри клинического лабиринта.
Ровно через две недели я снова предстал пред его светлы очи с решительным заявлением, что такое лечение мне не помогает и нужно что-то предпринять. На этот раз я постарался исключить из общения ту самую, активную переводчицу. Мне это удалось и мой пофигист, услышав мои слова, пожал плечами и сделал мне укол в руку. На этот раз он уже попытался притронуться к моей руке одним пальцем для нахождения эпицентра боли. Следующие две недели не принесли облегчения, поэтому я успел обругать всех американских медиков и всю их систему здравоохранения. На всякий случай. Человек, впервые столкнувшийся с таким явлением, оказывается беспомощным и ему кажется, что незнание языка и обычаев трансформируется в какую-то непреодолимую проблему. Ну откуда мне было знать, что двухнедельный интервал определяется не характером медицинской технологии, а особенностью совместительской деятельности этого корифея. А когда я услышал заявление, что мой раскрасавец даже не знает, что со мной дальше делать, меня просто прорвало, и я высказался настолько красноречиво, насколько позволял мне словарный запас родного языка. Сторонний наблюдатель мог тут увидеть весьма забавную сцену, одна сторона которой выражается, не выбирая слов, а другая слушает и улыбается. Наверно поэтому мы часто непонимающих нас называем чурками и прочими эпитетами. Наверно они нас тоже, также.
– Может быть вам сделать эмэрай, – дошло, наконец, до него, но доверие уже было подорвано. «Лечит хорошо тот, кто хорошо диагностирует» – говорил Пирогов, и с этим не поспоришь. Эмэрай – это магнитно-резонансная томография. И используется здесь очень часто. Естественно она и показала, что у меня кроме бурсита имеется разрыв связок в плечевом суставе, что и не мог показать рентген. А устраняется это только с помощью операции. Но этот диагноз вынес уже другой врач, доктор Левин. Молодой, симпатичный и общаться с ним легко, так как знает русский язык и юмор его на высоте. Со страха даже обратился в другой госпиталь, к другому врачу, но диагноз подтвердился. Ну что делать, пусть режут?!
