Дверь распахнулась, и на косяке повис, не заходя, Вадим Александрович собственной персоной.
--
Памятник на шоссе поставили? - рявкнул он.
--
Нет... - протянул Макс удивленно. - Какой там памятник... Там снегу два метра... и земля мерзлая.
--
Ничего не знаю. Это друзья называются! Чтобы послезавтра на двадцать седьмом километре памятник стоял, что хотите делайте, хоть зубами землю ковыряйте. И венок чтобы повесили! Хороши...
Он хлопнул дверью и исчез.
--
Во, видал, - сказал Макс возмущенно. - Он крутой. Вот сам бы бригаду и послал. На что он нужен вообще, этот памятник, я не понимаю? Удивили кого. Да в Подмосковье на каждом километре дороги по памятнику, и так на дачу еду, как по полю битвы, дергаюсь. И еще мы тут добавим.
--
Распорядился, - подтвердил Леша. - А сам хоть бы с нами вчера посидел, хоть рюмку выпил. Западло ему с братвой... Этот его Дима, лицо приближенное, квартиру себе на одних откатах построил, а старым друзьям черта лысого... И Надька его, стерва, вообще не здоровается. С кем он там сейчас? Что там у него за авторитеты?
--
Говорят, Комаров сегодня, - сказал Макс и захихикал, Леша тоже засмеялся.
--
Во-во. Нашел себе партнера. Это ты чего делаешь?
--
Да фуру ищу с утра!
--
Ну-ну, валяй, ищи. Мне никто не звонил?
--
Не знаю. По-моему, никто... Подожди, Лех, у меня с утра голова...
--
Да у тебя всегда голова больное место, - Леша опять тихо захохотал чему-то своему. - И главное, представляешь, совсем уже, в собственной квартире просыпаюсь и думаю: я где?..
Инна вздохнула и поднесла замерзшие руки ко лбу. Снова сосредоточилась и принялась за накладные. От строчек на компьютерном экране у нее уже рябило в глазах, но она была так разозлена всем виденным, слышанным, и главное, обижена тем, что у нее теперь такая идиотская работа, и похоже, что возврата к нормальной работе уже не будет. Ей хотелось плакать, но она попыталась справиться с собой. Откуда-то запахло кофе. Она не обращала внимания, не обращала внимания больше на входную дверь, и только протягивала руку, брала листок, набивала данные, сохраняла, перекладывала листок на подоконник, опять за новым... Она позволила себе расслабиться только когда вся стопка на телевизоре закончилась. Инна потянулась и выгнула затекшую спину. Руки устали, ноги устали, хотелось есть и хотелось в туалет. Из еды у нее был в сумке бутерброд, который положила мама, но ей неудобно было есть прямо здесь, за рабочим столом, всухомятку. Она прислушалась - было тихо. Она осторожно выглянула из-за перегородки - никого не было. Прикрыв за собой дверь, она вышла в коридор, подумала, не следует ли запереть дверь, и решила, что ключей у нее все равно нет, а выходить из помещения ей никто не запрещал.
