--
В полете, - говорит Вера, краем глаза следя за табло. - Хорошо иметь сопровождающего. Чтобы можно было надраться до коматоза и быть уверенной, что тебя доставят в целости и сохранности.
--
Зачем же до коматоза? - говорю я.
--
Затем, - отвечает Вера. - Неприятные жизненные моменты надо пропускать мимо. Есть люди, которые даже пломбы под общим наркозом ставят. И правильно. Неприятностей и так много... Вон Мишка... Чего тебе достать? Коньяка?
--
Не хочу коньяка, - возражаю я. - Хочу рома...
Вера только что купила того и другого.
--
Что же, открывать две бутылки? - возражает Вера. - Давай чего-нибудь одно. Давай коньяк... - она заглядывает мне в глаза. - Ты же не будешь ром хлестать в чистом виде?..
Приходится открывать коньяк - в общем порыве с окружающими. Вокруг редкое единство народных масс, как на субботнике... Подростки в соседнем ряду - то ли класс, то ли туристическая группа - уже под руководством сопровождающих откупорили такую батарею, что мы рядом смотримся просто воспитанницами монастырской школы.
Мы пьем коньяк, проливаем на колени и друг на друга - тесно тут и неудобно - а вокруг бегают маленькие дети, орут, горланят пьяные подростки, а сыночек усталой мамаши, как слышно, подбегает к ней откуда-то с вопросом:
--
Мам, там дверь, можно, я открою?
--
Открывай, - равнодушно ответствует матушка. Судя по всему, ее уже задолбало отвечать на глупые вопросы. Вера вздрагивает.
--
Сейчас он у меня чего-нибудь откроет, - тревожно оглядывается она. - Я ему башку сверну, если он что-нибудь откроет...
После второго стакана я понимаю, что пора бы обедать, не все же трескать коньяк без закуски - леденцы не в счет.
Наконец, где-то далеко в проходе появляется обед. Стюардессы не торопятся. В окошко ярко бьет солнце, внизу облачная дымка, ничего не видно. Окошко приходится наполовину зашторить. Кудрявая девочка в лакооновых объятиях ревет, как и ожидалось. Ей вторит кто-то из второго салона. Еще чье-то резвое дитя едва не сваливается по лесенке в багажный отсек. Дама, сидящая рядом с Верой - кажется, теща того лысого, что через проход разгадывает идиотскую шараду - привычно криво косится на наш коньяк. Отвлекается она только на хор, запевающий "Я люблю тебя, жизнь". Кажется, это ребята, которые первыми достали свои запасы. Неудивительно, что они раньше других дошли до кондиции.
Нам раздают гофрированные ванночки с вечной курицей и мы ковыряем их содержимое пластмассовыми вилками.
