— Дальше я знаю, — перебил его Карпа. — Дальше по-английски. Эх, знать бы английский!
— Надо было на занятия патруля чаще ходить, — сказал Никита. — Дальше указано направление в румбах. Зюйд-зюйд-ост. Отклонение шесть градусов. Этой стрелкой обозначено направление по морскому компасу.
— Ну, так все же понятно! — обрадовался Карпа.
— Кроме одного, — сказал Ленька. — Где находится эта местность?
Накатила волна от прошедшего мимо баркаса и смыла следы на песке.
— Ну, что я говорил? — сказал Карпа. — Как же после этого они не шпионы? Самые шпионы и есть!
— Что говорил? — перебил Ленька. — Ты говорил про Гленарвана, а он в кустах лежал и ни с кем не встречался!
— Ну и что же. Это он должен был встретиться с тем человеком, а не Павлик. Павлик ему помешал, вот он и подсматривал, чем у них дело кончится.
Ленька безнадежно махнул рукой.
— Не выдумывай. Может, это просто случайная встреча. А в общем, обыщи меня, непонятно. Сейчас айда в лагерь, пока не хватились.
— А вы знаете, пацаны, — сказал нерешительно Никита, — я ведь этого мужика с повязкой вроде узнал.
Карпа и Ленька уставились на Никиту.
Они жили тогда в Солдатской слободе на тихой пыльной улице, которая отделялась от города древней крепостной стеной. Никита, мама и тетя Женька с бабушкой.
Папа и дядя Санька были на войне, которая шла уже третий год. «И конца ей не видится», — говорила бабушка.
Никита учился в гимназии. Мать ухитрилась достать для него мышиного цвета брюки, гимнастерку с ремнем, гимназическую фуражку, и в свой приготовительный класс Никита ходил одетый как полагается, не хуже других.
На первом уроке поп, который во время молебна брызгался водой с кисточки, а теперь учил их закону божьему, долго рассматривал Никиту с высоты классной кафедры. Потом заглянул в журнал, подчеркнул там что-то желтым ногтем, еще раз посмотрел поверх очков и спросил густым басом:
— Ты, Лепехин, не из выкрестов будешь?
Никита молчал, не зная, что такое «выкрест».
— Ты христианского ли вероисповедания?
Это Никита знал. Об этом он не раз слышал от бабушки и ответил бойко:
— Крещеный, батюшка!
— Отец твой какого сословия и где служит?
— На войне, батюшка.
Поп, одобрительно крякнув, прогудел:
— Сыны отечества должны по воле божией исполнять долг свой перед государем императором.
Больше он не расспрашивал, но весь год ставил двойки.
Неизвестно, как закончился бы учебный год для Никиты, но однажды гимназистов собрали в общем зале, и инспектор прочитал манифест. Приготовишки не знали, что такое манифест, но поняли, что царь отрекся от престола и по этому случаю уроков не будет. Старшеклассники, а за ними и все закричали «ура!».
