— …И что же дальше? — спросил Николай Демьянович.
— Механик Федоров был убит наповал. Я видел, как он рухнул за борт. А я промахнулся, — продолжал свой рассказ Глеб Степанович. Ребята слушали его затаив дыхание. — И буквально через секунду раздался взрыв…
— Да, геройское было дело, — сказал Николай Демьянович, — по всему краю до сих пор легенды ходят про этот подвиг.
— В том деле был только один герой, — сказал Глеб Степанович грустно. — Тихий человек, механик Федоров… Я всего месяц прослужил на «Святителе» и совершенно его не знал… Тихий был, незаметный, совсем какой-то штатский…
Наступила тишина. Ветер тревожно гудел в вантах.
— Ну, ну… Рассказывай дальше, — поторопил Николай Демьянович.
— А что дальше? Взрывом меня оглушило и швырнуло за борт… Едва очухался в воде, едва добрался до берега. Шесть дней брел лесами. На станции Плесецкой свалился от истощения и горячки… Подобрала меня местная учительница, добрая душа, и уложила на полати рядом с вами… Помнишь, надеюсь?
— Это отлично помню. Я к тому времени уже начал кое-что соображать… До этого полный провал в памяти, — сказал отец.
— Ну вот. Остальное, стало быть, ты знаешь. В тюрьме я встретил того штабс-капитана. Вот тут-то он и взялся за меня по-настоящему. Помнишь, в каком виде меня приволакивали с допросов? — Отец молча кивнул. — Они все хотели выяснить, с кем у меня в городе связь… Потому и не расстреляли нас тогда у проруби, все надеялись, что заговорю… Вот и все. Фамилия того штабс-капитана, как вы, наверное, уже догадались, была Зыков.
— А здесь-то какими судьбами? — спросил отец.
— Работа такая, — засмеялся Глеб Степанович. — Хотел, понимаешь, снова в море, а вышел мне берег и последняя встреча с капитаном Зыковым… Оставили в городе поработать в ЧК…
— Теперь-то я тебя, конечно, узнал. Кстати, ты не очень изменился с тех пор, — говорил отец.
— Потому я отрастил бакенбарды, чтобы меня труднее было узнать, ответил штурман. — По этой же причине капитан Зыков отрастил бороду и стал носить черную повязку. Хотя, сам понимаешь, узнать его могли немногие. Ведь те, кого он выводил на лед, не возвращались. Оставшись здесь, он почти не рисковал. Не знал он о моем побеге с острова смертников и был уверен, что из тех, кто был на льду, никого в живых не осталось. Да и внешность свою он изменил изрядно.
— Однако ты его распознал? — заметил Николай Демьянович.
— Плохим бы я был чекистом, если бы не распознал врага, да еще такого, который собирался отправить меня под лед вслед за моими товарищами. Кроме того, помогла случайность. Хотя предвиденная случайность перестает быть случайностью. Ведь в бойскаутской дружине я оказался потому, что мы предполагали возможность связи между скаут-мастером и его прежними дружками. Во время интервенции дружина пользовалась покровительством «союзников», то бишь Антанты. Действительно, капитан Зыков решил воспользоваться старым знакомством и назначил свидание скаут-мастеру. На их встречу на Зеленой Кошке мне удалось попасть. Тогда я узнал капитана. Вот только карту на песке прозевал.
