Глеб Степанович бросил взгляд на паруса, посмотрел вперед и продолжал:
— Понимаешь, увлекся я работой с ребятами. Очень интересное дело. Знаешь, если бы не море, пошел бы я, пожалуй, к этим огольцам.
Штурман кивнул в сторону ребят, засмеялся.
— Представляешь, оказывается, они в это время тоже меня выследили, но так запутались с Гленарваном и поручиком Любкиным, что ничего не поняли и никому ничего не сказали.
А с оружием они здорово нам помогли. Мы бы без них, пожалуй, и не нашли ничего.
— Тех, которые ящики со «Святителя» везли, поймали? — спросил Карпа.
— А куда они денутся? — засмеялся штурман. — Взяли как миленьких. На явочной квартире в городе. Оружие собирали, ждали, что Антанта вернется…
— Гленарвана выдумал Карпа, — сказал Ленька, — а поручика Любкина выдумал Никита.
— Нет, — сказал отец. — Он его не выдумал. Действительно был поручик. Любкин остался в окопах с расколотой головой, а мы подняли роту и отправились в Питер, к Смольному, в распоряжение штаба революции.
— А потом? — спросил Ленька.
— Потом? — Николай Демьянович снял фуражку, провел ладонью по высокому лбу. — Потом было многое: Западный фронт, Царское Село, наступление Юденича. Северный фронт. Плен. Победа. Встреча с Никитой и вот теперь — с тобой, Глеб. — Лепехин положил руку на плечо штурмана.
Следя за парусами и слегка нажимая на румпель, Никита поглядывал на отца. Лицо его было задумчивым, словно отец видел перед собой трудную свою жизнь. Штурман тоже молчал.
Никита знал теперь, что будет таким, как отец, как Глеб Степанович и Володя. Будет, это точно!
Никита чуть не прозевал поворот. Все же успел вовремя крикнуть:
— К повороту!
Карпа и Ленька, перепрыгивая через банки, бросились к парусам. Маша Уткина ловко освободила шкот, кливера, и ждала команды.
— Отдать шкоты! Кливер на правый! Грот на левый! — скомандовал Никита, и катер, похлопав парусами, перешел на другой галс.
Отец одобрительно хмыкнул:
— Это ты научил их так ловко орудовать? Первый раз вижу работу с парусами. Неплохо получается.
— Моей выучки, — не без гордости ответил штурман.
Катер, развивая скорость, стремился вперед. Выбирая шкот большого паруса, Карпа уперся ногами в борт и, откинувшись назад, пропел во весь голос:
Наш «Будь готов!», вперед лети,
в коммуне остановка.
Иного нет у нас пути,
в руках у нас веревка…
Отец и штурман засмеялись.
— Это шкот называется, а не веревка, — поправил Ленька.
— Для рифмы, — сказал Карпа. — Остановка — веревка.
