Володя скомандовал «смирно!» и отдал рапорт Олишеву:
— Первый городской на торжественную линейку построен…
Олишев по-военному отдал честь, сделал шаг вперед и сказал:
— Решением губкома РКСМ и губчека за помощь при обезвреживании опасной группы врагов революции и проявленные при этом находчивость и смелость наградить Первый городской отряд юных пионеров города Архангельска почетной грамотой. К защите революционного дела будьте готовы!
— Всегда готовы! — в лад гаркнули пятьдесят звонких глоток.
— Получить грамоту поручается звеньевым Лепехину, Петрову и Шишову, сказал Володя. — Выйти из строя!
Трое чеканным шагом подошли к секретарю горкома.
— Наслышан, наслышан про вас, братья-разбойники, — улыбаясь, сказал Олишев и пожал каждому руку. — Получайте, заслужили!
И он вручил им твердый лист картона с профилем Маркса и Энгельса на фоне красного знамени.
— А вот вам обещанная статья про ваш лагерь, — сказал Николай Демьянович и передал Володе несколько экземпляров газеты «Волна».
Когда линейка закончилась, ребята окружили Олишева. Спрашивали, как будет с пионерской работой, когда начнется школа, много ли новых пионеров в городе, поймали ли тех, кто с капитаном Зыковым прятал оружие.
— А что школа? — отвечал Олишев. — Днем школа, вечером пионерский клуб. Пионеров много, приедете, удивитесь. А про белогвардейскую банду вы уж сами у Глеба спросите.
— Вернемся в город, — сказал Володя, — мы его к нам в клуб приведем обязательно.
Последние два дня лагерь сворачивался. Закапывали ямы, чистили посуду, увязывали палатки. И было немножко грустно расставаться с таким родным косогором, с тихой речкой, с «Берегом спокойствия», где как раз спокойствия-то и не было, но была очень интересная жизнь.
Глава 35
КТО ЖЕ ВЫ, ЛОРД ГЛЕНАРВАН!
Катер ходко шел под острым углом к ветру. Мелкие волны хлюпали под крутым его носом, обдавая брызгами золотые буквы «Будь готов!». Наполненные ветром паруса казались вырезанными из твердого сплава. Красный вымпел на корме торчал на ветру жестким треугольником.
Никита сидел за рулем. У него в ногах, прямо на решетках настила, устроились Ленька и Карпа. На банке перед ними сидели Глеб Степанович и отец Никиты, на носу у кливера разместилась Маняша Уткина.
Без бакенбардов лицо штурмана казалось длиннее и строже. Около рта обозначились вертикальные морщины, и только глаза не изменились, остались прежними цепкими глазами Гленарвана. Отец и Глеб Степанович оживленно разговаривали…
