Пришлось покупать расположение фрейлин, чтобы узнавать о замыслах двух королев.
И все же - зачем приехала в Париж герцогиня ди Лима?
Де Рошфор неторопливо ехал домой по темным улицам спящего Парижа в сопровождении двух вооруженных слуг. Он был недоволен своим поведением. Уж в который раз он спускал кардиналу непозволительный тон в разговоре с собой. Но что он мог поделать, он, последний отпрыск обедневшего древнего знатного рода? Гордо уйти, хлопнув дверью? Зачеркнуть десяток лет верной службы одному из умнейших людей Франции, идеи которого он разделял? Искать нового господина? А будет ли тот столь же умен и столь же щедр, как кардинал? Или задуматься о женитьбе на приданом и успокоиться в глуши в каком-нибудь старом замке, утешаясь охотой и распрями с соседями, провинциальными дворянчиками? При одной мысли о женитьбе по расчету его охватывала внутренняя дрожь. Да и привлекали его почему-то такие же, как он сам, умные, немного беспринципные веселые искательницы состояний и приключений…
Мысли его перескочили на фрейлину королевы Анны мадемуазель де Фаржи.
Он не собирался говорить о ней кардиналу. Фраза о другом поручении вырвалась непроизвольно. Черт бы его побрал, почему он всегда немного робеет перед кардиналом?
Фаржи действительно нравилась ему. Она было именно такой, как нужно: очаровательной, веселой, легкомысленной. Она не требовала, чтобы ее развлекали, а развлекала сама, с милыми ужимками пересказывая, изображая в лицах, дворцовые сплетни и первая смеялась своим шуткам. Но увы! Так же как он зависел от милостей кардинала, так и она зависела от милостей королевы. Они оба слегка подтрунивали и над собой, и над своими принципалами. С ней было легко и приятно, а излишняя болтливость вполне компенсировалась ценностью сообщаемых ею сплетен, великолепной фигурой и изумительной кожей, настолько нежной, что обнимая ее, легко было не вслушиваться в болтовню красотки.
Не так далеко от Пале Кардинале, засыпая в своей разгромленной комнате на втором этаже трактира, думал в этот поздний час о прекрасной половине рода человеческого и молодой лейтенант мушкетеров. Впрочем, его воображение занимал совсем иной образ: нежный, юный, невинный. Ничего странного в том не было. А вот то, что и Арамис, снисходительный юбимец высокородных дам, еще ни разу не видавший герцогини ди Лима, валяясь с томиком "Назидательных новелл" Сервантеса, пытался представить себе ее, несомненно удивило бы его друзей-мушкетеров. И Атосу, размышлявшему о запутанных событиях, свалившихся на голову д'Артаньяна, герцогиня являлась странным образом в загадочном облике миледи, хотя Портос, видевший ее во время своего дежурства в Лувре, уверял, что ди Лима - яркая брюнетка, что никак не вязалось с внешностью миледи.
