Вроде бы правдоподобно. Но почему спустя без малого сто лет пап тех «христианнейшему» французскому королю пришлось брать в плен, пусть даже почетный? Я имею в виду так называемое «Авиньонское пленение пап», происшедшее в период между 1309 и 1378 годами. Как-то не вяжется это с предшествующими событиями.
Относительно пап того периода однажды даже прозвучало обвинение в ереси! Я имею в виду Бонифация VIII, которого в ереси и симонии (продаже церковных должностей) обвинил советник Филиппа IV Красивого (1268–1314) Гийом де Ногаре[61]. Дошло даже до избиения Бонифация в его резиденции в Ананьи! Рукой в латной перчатке папу ударил по лицу Скъярро Колонна, заклятый его враг и подельник Ногаре. (По другим данным, затрещину дал сам Ногаре, косвенным подтверждением чего является закрепившаяся за ним репутация «человека, давшего пощечину папе».) Не выдержав унижений, Бонифаций вскорости скончался.
Даже после этого Ногаре требовал от Климента V, первого авиньонского папы, признания Бонифация еретиком. Планировался даже так называемый «трупный процесс», т. е. ритуальный суд над его останками, извлеченными из могилы, с последующим их сожжением. До этого, правда, не дошло.
Такое упорство и жестокость порождают вопрос: не стояла ли за этими обвинениями реальная ересь?
Все это очень похоже на «дежавю»: кажется, что борьба с катарами не только не прекратилась с падением Мон-сегюра в 1244 году, но даже получила какой-то новый импульс. Как будто сработала машина времени, «отмотав» назад: папы, забыв о том, что они совсем недавно были вдохновителями походов против еретиков, вдруг сами стали еретиками.
Даже само мирское имя первого авиньонского папы — Раймон Бертран де Го — навевает соответствующие ассоциации. Вспомним, что практически все имена окситанских аристократов-катаров включали прозвище «Раймон» (Раймонд, Раймунд), совершенно нехарактерное для северных французов. Именно прозвище, потому что из факта его широкой распространенности среди византийцев в форме «Роман» следует, что ничем иным, кроме обозначения «римский» или «римлянин», оно не является. (Это, кстати говоря, лишнее свидетельство как минимум духовного родства византийцев и катар, принадлежности тех и других к единому «романскому» миру.)
Всему этому нет внятного объяснения. И еще один вопрос требует ответа: почему всевластие папства в Европе того времени вдруг обернулось его полной зависимостью от произвола французских монархов?
