— Не Саша, а Патрокл! Мы у заветной хижины бога врачевания, — ответил полностью поглощенный ролью друг.
— Я чувствую, что силы на исходе.
Но я тебя до цели донесу!
Спустившись к хижине, окончательно обессилевший Патрокл положил изнеможенную Елену прямо к ногам небесного лекаря и молвил:
— Асклепий, я принес тебе Елену
и грех свой перед Зевсом искупил,
но потерял при этом много сил,
и вот, изнемогая, умираю.
Я на пороге ада… то есть — рая!
Обессилевший герой припал на колено. Лекарь приказал слугам отнести принцессу Трои в хижину. К Патроклу подбежал другой ролевик и поддержал его за плечи.
— О, Антилох, привет, точней, прощай! — сказал ему побратим Ахилла и пояснил:
— Ножом по горлу, словно вор, не в поединке
меня коварно заманьячил злющий Гектор.
И, стоя здесь, у Елисейских врат,
я понял вдруг: Ахилл мне был, как брат
Будь проклята война и Троя с нею!
Я кровью истекаю, и немеет
все тело… Поспеши в Авлиду,
скажи Ахиллу: больше я не выйду
на поле брани.
Нет Патрокла с вами!
Глаза его закатились к небу, веки последний раз судорожно вздрогнули, тело героя затряслось в агонии, и через минуту побратим Ахилла скончался.
Зрители зааплодировали и одобрительно засвистели.
— Класс! — сказала Инна, наблюдая за этой сценой, высунувшись из палатки, — не ожидала я от тебя, Александр! Но ничего, я тоже сюрпризец приготовила…
— О, боги! — воскликнул бог врачевания, увидев, что его пациентка покинула хижину, и в заданной Сашкой манере добавил, моля небеса:
— Сжалься, Афродита!
Иди в постель, Елена,
ты больна!
Пинцова недовольно сморщилась, но послушалась и вернулась в игру.
Авлида, выложенная, как и большинство ролевых городов, сосновыми бревнами, была огорожена глубоким рвом. Рядом зеленели крестьянские угодья и пастбища, на которых паслись смоделированные стада.
Мастер что-то черкал в журнале, отмечая прибыль крестьянских хозяйств, подсчитывал доход и выдавал крестьянам игровые деньги, настоятельно предупреждая их о том, что надо отдать дань жадным вождям, иначе солдаты разорят угодья.
Ворота города были закрыты. Вожди спали крепким сном.
К городу «подъехал» всадник.
— Открывай ворота, я Антилох, старший сын Нестора! — заорал он рьяно.
— Анти… кто? А чем докажешь, что ты не помет облажавшейся овцы Париса? — послышался голос из-за ворот.
— Ты что, мозги в Эвийский пролив обронил? Ахтись, презренный, отворяй ворота, не то получишь сто плетей от Ахиллеса. Не мешкай, червь, я весть ему принес.
— При чем тут Ахиллес, когда наш замок Агамемнон держит?! — удивился привратник, — иди домой, проспись… иль денег дай, тогда ворота сами отворятся.
