«Нет еще стиля, но уже громадные претензии»… «Вымученные сюжеты, и вечная подражательность в обработке»… «Дешевая философия»…
Да. Все это черным по белому в отзыве «Петрония» о рассказах Ольгина, он же Пролинг.
Бедный автор бросает перо, закрывает глаза и рисует себе наружность своего критика.
— Должно быть, какая-нибудь жирная свинья и даже не в ермолке… Сам, конечно, бездарен, а вот пристроился к газете и мнит себя арбитром искусства… Небойсь и место тепленькое… В редакции берет авансы, а с нашего брата взятки… Знаем мы этих «художественных» критиков…
Пролинг дернул стулом, встал, заходил по комнате и даже замурлыкал вполголоса чьи-то вспомнившиеся куплетики:
Отзыв — то чернее ваксы,
То приятен без конца.
Впрочем, все идет по таксе…
После куплетов стало как будто бы легче. Пролинг спрятал в стол свою рукопись, оделся и вышел на улицу.
II
Осенний петербургский полдень встретил Пролинга мелким дождем и порывистым ветром. Пришлось поднять воротник пальто и нахлобучить шляпу. Бесцельная прогулка по Невскому сегодня не улыбалась, и хотя Пролингу есть еще не хотелось, он все же, спрятав руки в карманы, зашагал в кухмистерскую.
О-хо-хо… Пролинг уже давно работает, но ему не везет. Стоит только пристроиться к какому-нибудь журнальчику, или газете, вперед уже известно: издание прогорит, или закроется «по независящим причинам»…
О чем только он ни писал? Собачьи выставки и малороссийские спектакли, чрезвычайные посольства и дефекты водопровода… Пробовал пускаться на хитрости: свои собственные оригинальные стихи выдавал за переводы из Сюлли-Прюдома и Бодлера. В провинции, случалось, печатали, но известно — какой там гонорар… Да и тот высылали неаккуратно. Переменил несколько псевдонимов… Долгие ночи корпел над идейной четырехактной драмой… Эх!.. А вот обедать ходит в греческую кухмистерскую, да и то не каждый день…
Пролинг повертывался спиной к ветру и сквозь стиснутые зубы ворчал по адресу сытого критика:
— Нет, поглядел бы я на тебя в моей шкуре. Какой бы у тебя стиль оказался? Легко вам на трюфелях-то с ананасами… Эстеты!..
III
Было так приятно после дождя и пронизывающего ветра окунуться в спертый, дымный воздух кухмистерской.
В низеньком полутемном подвальчике тепло, пахло подгорелым жиром и кислой капустой. Большинство посетителей пили чай и над маленькими столиками колыхался теплый пар. Механическое пианино, исполнявшее «Ой-ру», оглушительно трещало кастаньетами. За буфетом стоял хозяин, обрусевший грек, перетирал стаканы и звенел чайными ложками.
