Она тихо коснулась его плеча.
Они снова двинулись аллеей, туда, где скат сада круче обрывался к Студеной.
— За что? — повторял Перевертьев в задумчивости. — Да разве же можно любить деспота, который вошел в твое сердце и отнял у тебя волю!
Несколько минут они двигались молча.
— Бедненький! — прошептала снова Суркова насмешливо. — Вы даже похудели!
— Гадюка! — повторил Перевертьев злобно, с ненавистью оглядывая Суркову.
— Я ухожу, — сказала она резко. — До свидания!
Темные волны фланели мягко шевельнулись вокруг ее гибкого тела.
— Нет, ты не уйдешь! — крикнул Перевертьев. — Или уходите, уходите, уходите! — повторял он с судорогой на губах. — Уходите. Но только знайте! После третьего вашего шага туда, — он кивнул по направлению к балкону, — я стреляю себе в висок. Слышите? — крикнул он ей. — После третьего вашего шага — себе в висок!
Внезапно он вынул из кармана пиджака револьвер.
С минуту Суркова глядела на него во все глаза как бы с любопытством. Две-три сажени разделяли их.
— Ах, вот как! — наконец, проговорила она. — И все-таки я ухожу. До свидания!
Ее лицо засветилось лукавым задором.
— Помните! После третьего шага! — повторил Перевертьев решительно.
Они не спускали друг с друга глаз, как враги, готовые вступить в бой.
— Раз, — сказала Суркова, делая первый шаг назад, в то время как ее лицо было обращено к Перевертьеву.
Перевертьев взвел курок, громко щелкнувший в тишине сада.
— Два, — проговорила Суркова, делая второй шаг. Ее оживленное лицо все еще светилось задором.
Перевертьев приставил дуло револьвера к виску, сбросив плед движением плеча.
— Помните, — прошептал он осипшим голосом, — после третьего шага — в висок!
Суркова не сводила с его лица горячих глаз, на мгновенье точно застыв в неопределенной позе. Выражения самых разнородных ощущений скользили по ее лицу, и порою можно было поверить, что она сделает вот сейчас этот последний шаг. Однако, она его не делала, точно запутавшись в своих колебаниях.
— Бросьте ваш пистолет! — сказала она наконец.
Она двинулась к нему, и выражение задора исчезло с ее лица. Перевертьев отвел дуло револьвера и опустил курок. Он был бледен.
— Что же? Что же-с вы не ушли? — говорил он, с трудом переводя дыхание и пробуя улыбнуться. Улыбка вышла у него злая и некрасивая. — Что же-с, — шептал он, — попробовали бы уйти.
Она подошла к нему, с участием заглядывая в его лицо.
— Слушай, — вдруг проговорила она, — ужели ты любишь меня так сильно?
Он поспешно привлек ее к себе. Они скрылись из глаз Жмуркина под крутым скатом сада.
