Никон, читавший быстрей приятеля, вдруг ткнул пальцем в конец письма:
— Кестюк!.. Прочти-ка, что тут написано…
Маюк писала, что недавно она ходила с девчонками в поле собирать колоски. Под вечер, когда уже собирались идти домой, к ним вместе с учителем пришел высокий седой старик. Он поблагодарил пионеров за их работу, сказал, что живет недалеко, в соседнем районе, а потом начал рассказывать о революции. Этот старик, оказывается, в семнадцатом году был заряжающим на крейсере «Аврора»! «Мы слушали его, разинув рты. Знаете, как он интересно рассказывал! Вот вам бы самим послушать», — писала Маюк.
Ребята переглянулись.
— Заряжающий «Авроры»!
— Чуваш!
— Никон, сейчас же садись и пиши Маюк письмо! Пусть поточней узнает, откуда появился старик, где живет. Если в самом деле недалеко, пусть с ним встретится, расспросит…
Никон нагнулся к своему портфелю, вытащил чистую тетрадь.
Но не такое, оказывается, легкое это дело — написать письмо Маюк. Они скомкали несколько листов, пока сочинили небольшое письмецо. В нем они просили Маюк узнать от старика, откуда он к ним переехал. Если у него были сыновья, то не звали ли одного из них Аркадием? Не учился ли сын в пединституте и не ушел ли со второго курса на фронт добровольцем? Написали также: если понадобится, можно сказать старику, что им интересуются красные следопыты. Попросили Маюк отложить все свои дела и во что бы то ни стало найти заряжающего с «Авроры». Потом передали привет от всех ребят — участников операции «Сломанная трубка» — и подписались.
Ехать к Ядвиге Стефановне опять пришлось втроем. Только они направились к автобусной остановке, как на крыльцо своего дома выскочила Илемби.
— Эй, куда это вы?
— Да так… В город вот решили съездить…
Ребята понимали, что от нее все равно не отделаешься, остановились. Но пока Илемби добежала до них, успели перекинуться двумя словами.
— Пока ничего не говори об авроровце, — сказал Кестюк.
— Ладно.
— Потом скажем, когда Маюк ответ пришлет.
— Хорошо…
Между тем Илемби уже сыпала вопросы, не переводя дыхания:
— Ну, что случилось? Есть новости? Говорите скорее!
Никон вместо ответа протянул ей письмо от польских ребят. Илемби сразу же поняла, в чем дело.
— К Ядвиге Стефановне, да? Я с вами. Подождите, я мигом. Только денег возьму…
И через две минуты она уже бежала обратно, позвякивая мелочью в кармашке платья.
Сели в автобус. Никон, как обычно на людях, помалкивал, зато Илемби, словно поддразнивая Кестюка, без умолку тараторила о том, что увидели и услышали они вчера в пединституте. И тут же принялась успокаивать его:
