Захарка заполз под солому, а потом туда же забрался и Кестюк.
— А если они сюда полезут? — зашептал Захарка.
— Да ладно уж, молчи!..
— Вот тута у меня погребок, — послышался голос Садкова. — Можно, конечно, туда положить, но там у меня сыровато. Вот здесь в углу, под дерюжкой, в самый аккурат будет…
— В Москве, Евсей Пантелеевич, я от них оторвался, — Кестюк узнал голос змееглазого. — Пришлось такие петли на такси выделывать, три раза пересаживался.
— Но все же полной уверенности у нас нет. Надо побыстрее отсюда выбираться, — произнес Евсей Пантелеевич.
— Значит, выходит, и за моим домом могут следить? — прохрипел лесник.
— Я же, кажется, ясно сказал: долго мы у тебя не задержимся. Понял? — голос Евсея Пантелеевича звучал жестко. — Скажи лучше, можно ли через этот лес выбраться прямо на Кенашское шоссе?
— На Кенашское шоссе? — все так же хрипло переспросил лесник.
— Ну да, чтобы не возвращаться в город.
Садков почему-то ответил не сразу. Видно, задумался. А в это время наверху у Захарки ужас как засвербило в носу. «Все пропало, сейчас чихну», — подумал бедный Захарка. Он прикусил нижнюю губу и зажал нос пальцами.
— Пешком придется топать, — сказал внизу лесник.
— Ладно, — согласился Евсей Пантелеевич, — может, так даже и лучше. Сегодня переночуем, а завтра пораньше тронемся дальше.
— Ну, сами знаете, как вам надо, — тихо отозвался лесник. — А теперича идемте в дом…
— Постой! — остановил его Евсей Пантелеевич и тихо-тихо так прошипел: — Если что случится, станут тебя спрашивать, чтобы ни-ни!.. Понял?
— Как не понять, — промямлил лесник.
— Не то придется вспомнить твои гродненские грехи. И поминай как звали… Так-то, голубчик, — заключил Евсей Пантелеевич.
Наверху слышно было, как во время разговора открывали погреб, наверно, прятали вещи.
Между тем Захарка уже задыхался, корчился в пыльной соломе.
— А-апчхи! — наконец не выдержал он.
— Кто-то чихнул? — донесся снизу встревоженный голос Евсея Пантелеевича. — Слышали?
— Точно, — ответил змееглазый. — Вон там, в курятнике.
Слышно было, как скрипнула дверь, потом чиркнули спичкой и удивленный голос сказал:
— Что за чертовщина! Здесь никого нет!
На этом, может быть, все бы и кончилось, но Захарка, красный и потный от волнения, чихнул еще, а потом и еще два раза.
И тут же змееглазый проревел на весь сараи:
— Он там, наверху!..
Нижние перекладины лестницы заскрипели. Захарка понял, что надо вылезать. Нарочно громко шурша и продолжая чихать, он выбрался из-под соломы, быстро прикрыл Кестюка получше и, придвинувшись к краю навеса, спустил ноги вниз. Лестница оказалась немного левее Захарки. На ней стоял змееглазый… Захарка, опершись о край помоста руками, лихорадочно соображал, что бы ему наврать там, внизу. Стал нашаривать правой ногой верхнюю ступеньку лестницы, висящей вдоль стены на толстых железных крючьях. В это время змееглазый схватил Захарку за ногу и сильно дернул. Мальчик чуть было не загремел с двухметровой высоты, но все-таки ему удалось удержаться. «Плохо дело, — мелькнуло у него в голове, — но еще хуже будет, если они и Кестюка найдут». И тут же заныл, захлюпал носом.
