Захарка сунул в рот два пальца и тихо-тихо свистнул. Трезор тут же вскочил на ноги, повернулся к сараю и оскалил зубы. Но не успел он залаять, как свист повторился еще тише и протяжнее.
— Смотри-ка ты, идет сюда и хвостом виляет, — удивился Кестюк.
А Трезор тем временем подбежал уже к самой калитке и, совсем забыв о своих обязанностях сторожа, уставился на ребят.
Захарка присвистнул еще раз, и тогда Трезор не выдержал, ткнулся мордой прямо в Захаркины руки.
— Здорово ты его обработал. И как это у тебя получается? — спросил Кестюк и прибавил: — А меня-то он не тронет?
— При мне — будь спокоен, — ответил Захарка. — Ну, пошли.
Они открыли калитку и прошмыгнули в сарай. Едва успели закрыть за собой дверь, как Трезор со злобным лаем бросился к воротам. Маюк вышла на крыльцо с ведром в руке. Она стала звать собаку, но Трезор, сатанея от злобы, метался у ворот. Маюк набрала в колодце воды и вернулась в дом.
Вот дверь дома снова хлопнула, и на крыльце появился сам лесник. Он обругал собаку, но Трезор и его не стал слушать: бросался на ворота как бешеный. Тогда Садков сошел с крыльца, схватил собаку за ошейник, затолкал в конуру и запер дверцу на вертушку. Потом он открыл ворота и вышел на дорогу перед домом.
Вскоре послышались голоса мужчин и топанье ног по ступенькам крыльца.
Не успели ребята огорчиться, что им не удалось увидеть приехавших поближе, как те уже снова спустились во двор. Остановились возле колодца.
— Быстро что-то они вышли, — прошептал Захарка.
— Наверно, с дороги помыться хотят, — ответил так же шепотом Кестюк.
Захарка промолчал.
Теперь ребята смогли как следует разглядеть гостей лесника. Один помоложе, в шляпе, конечно, тот самый, которому Садков покупал билет до Москвы. Держится он теперь явно заискивающе: чемодан на землю не ставит, стоит чуть в стороне и выжидательно взглядывает на высокого пожилого человека.
Ребята уже не сомневались, что это и есть Евсей Пантелеевич.
Он стоял спиной к сараю и что-то строго выговаривал Садкову. Лесник, переминаясь с ноги на ногу, похоже, оправдывался. Наконец они, видимо, о чем-то договорились. Евсей Пантелеевич вынул из кармана платок, вытер лоб, и все трое направились… к сараю.
Ребята переглянулись и, одновременно повернувшись, бросились в глубь сарая, к лестнице на сеновал. Мигом оказались они наверху. Здесь было просторно, а в углу лежала куча прошлогодней соломы.
Кестюк приподнял пыльный слежавшийся пласт.
— Полезай, — шепнул он.
