Единственным относительно теплым местом в институте оставалась библиотеке, где с утра коротали время самые неприспособленные студенты, или «доходяги», прозванные так сокурсниками, обогатившими родной язык во время полевых работ под Свердловском в компании с заключенными. Доходяги тешили себя надеждой, что кто-либо из более удачливых студентов подбросит им кусок хлеба. Крошки хлеба попадались иногда и среди страниц старых книг.
Однажды академика Глуховского вызвали во второй половине дня на ответственное совещание, у Алексея освободился вечер, и он направился в библиотеку. Там он встретил своего однокурсника Самвела Мирзояна и был поражен его худобой. Самвел не стал жаловаться на судьбу, а сразу же приступил к делу.
– Помнишь Володьку Бама? – спросил он Алексея. – Ну, того психа, который еще в Ашхабаде переквалифицировался из астронома в ботаника. Так вот он кучу времени не ел и вчера упал в обморок. Но в больницу не хочет, там его быстро приведут к общему знаменателю. Теперь мы собираем для него еду – кто что может.
Алексей, не задумываясь, достал из сумки большой кусок хлеба.
– Значит, все так плохо? – спросил он.
– Хуже некуда. Пошли, поговорим.
Выяснилось, что по приезде в Свердловск Мирзоян, как и Алексей, сумел найти состоятельных знакомых – жену и дочь крупного ответственного работника.
– Дочь – перезрелая девица, – рассказывал Мирзоян, – а с молодыми людьми сейчас туго. Вот и приставили меня к девице, чтобы я ее везде сопровождал. Пошли мы с ней как-то раз за хлебом и возвращаемся из булочной домой. Я несу ее сумку, а у нее в руках буханка и два довеска: маленький и большой. Она о чем-то болтает, а я глаз не могу оторвать от довесков и все думаю, как намекнуть, чтобы дала мне большой. Девица неглупая была и мой взгляд перехватила.
– Может быть, вы хотите… – начала она.
– Да, хочу вот этот! – воскликнул я радостно и, схватив довесок, тут же начал его жевать.
– А она что?
– По-моему, порядком испугалась. Потому что больше меня к ним в гости не приглашали. Видно, нашли другого сопровождающего.
– Да, история… – протянул Алексей.
– Я-то еще ничего, кое-как на базаре промышляю. А некоторые понемногу доходят. Веньке Люмкису с истфака кто-то подарил талон на крупу, а ему отоварили его лапшой. Он такой голодный был, что всю лапшу в сухом виде съел, и она у него внутри разбухла. Потом желудок пришлось промывать.
Разговор с Мирзояном поверг Алексея в уныние. «Нужно выбросить из головы чужие заботы и заняться собственными делами», – решил он. С помощью заработанных у Глуховского буханок ему удалось снискать расположение своей квартирной хозяйки, и она снабдила его старым тюфяком, которым можно было укрываться ночью поверх одеяла. Козу пристроили к соседям в хлев, и теперь по ночам в сенях стало тихо.
