— А ты хотел, чтобы я тебе комплименты раздавал? Я хоть и бывший твой тренер, но все равно — тренер. И могу говорить с тобой прямо, невзирая на то, нравится тебе это или нет. Правда — она еще никому не навредила. Надеюсь, со временем ты и сам это поймешь. А сейчас извини, мне на тренировку пора.
И тренер первым протянул своему ученику ладонь для прощального рукопожатия.
Когда Алан и Анжела вышли к Александрову, от них не укрылось, что их приятель стоит обескураженный.
— Судя по твоему лицу, разговор был резкий? — догадался о причинах перемены в настроении своего друга Алан.
— Более чем, — ответил Александров.
— Ему можно, он же тебе почти как отец, — попытался успокоить друга Алан.
— Отец бы мне таких вещей никогда не сказал.
— Может быть, зря? — подала голос Анжела.
— Что, значит, зря? — все то раздражение, которое накапливалось в Александрове во время разговора с тренером, теперь вырывалось наружу. — Ты что себе позволяешь?
— Я просто пытаюсь объяснить, что отец должен не только хвалить своего сына, но и иногда ставить его на место, — глядя в глаза собеседнику, ответила Анжела.
— А тебя кто-нибудь просил это объяснять? Куда ты лезешь со своими советами?
— Борис, не заводись, — Алан попытался успокоить друга и даже положил ему руку на плечо. Но Александров резким движением сбросил его ладонь и заявил:
— Ты не меня должен успокаивать, а вот эту фифу московскую. Возомнила о себе черт знает что и советы раздает.
— Она же из лучших побуждений.
— Пусть засунет свои убеждения знаешь куда? А ты тоже, друг называешься — меня на бабу променял. Может, планы на нее какие имеешь?
Алан подался всем телом вперед, но Анжела успела схватить его за руку.
— Ну и гад же ты, Борька, — процедил сквозь зубы Алан.
— От гада слышу, — ответил другу Александров, развернулся и зашагал в обратную от них сторону — к своему дому, который находился в нескольких минутах неспешного хода.
Когда его фигура скрылась за поворотом, Алан повернулся к девушке:
— Вы не обижайтесь на него, это все на почве треклятой статьи.
— Предлагаете мне забыть произошедшее и, как ни в чем не бывало, продолжить наше общение? Вы бы как на моем месте поступили?
Алан пожал плечами, понимая, что его друг отойдет еще не скоро — он-то его хорошо знал.
— Вот и я о том же. Поэтому сделайте одолжение Алан — отвезите меня, пожалуйста, в аэропорт.
11 февраля 1977 года, пятница, Рига, Латвийская ССР, квартира Тихоновых
Виктор Тихонов проснулся утром не от привычного звона будильника, а от ласкового обращения «Витюша, вставай», которое слетело с губ его жены Татьяны. Взглянув на часы, стоявшие на прикроватной столике, Тихонов увидел, что они показывают одиннадцать часов утра. То есть, он пропустил и свою регулярную утреннюю пробежку, и начало утренней тренировки рижского «Динамо». Такого с ним еще не бывало. Но и повод для того, чтобы проспать, у тренера был уважительный. Вчера вернулся с соревнований в Минске его сын Василий и они почти до трех часов ночи разбирали игру «Латвияс берз», где играл Тихонов-младший. Команда заняла второе место, вот отец с сыном и пытались вместе понять, из-за чего это произошло. Татьяна несколько раз пыталась уложить их спать, сетуя на то, что у Тихонова-старшего завтра будет важный матч с московским «Динамо», но все ее уговоры оказались тщетными. Вот тогда она незаметно и отключила будильник, чтобы муж успел выспаться. А утром позвонила второму тренеру Эвальду Грабовскому и попросила начать тренировку без мужа. И теперь, сидя на краю постели и приходя в себя, Тихонов поймал себя на мысли, что не может сердиться на свою вторую половину. Если для него всегда на первом месте стоял хоккей, то она в первую очередь думала о благополучии своих близких — мужа и сына.
