— Почему сразу во мне?
— Тогда в ком же?
— В обстоятельствах. Вы же знаете, что я в Москву попал еще мальчишкой — в семнадцать лет. А там столько соблазнов. А, Москва, как известно, слезам не верит. Там, либо ты победишь, либо тебя.
— Значит, ты в Москве не в хоккей играешь, а за место под солнцем борешься?
— Одно другого не исключает.
— Но, судя по тому, что о тебе сегодня пишут, эта борьба складывается не в твою пользу.
— Да разве можно судить по одной статье. Сегодня так пишут, а завтра по-другому.
— Ты, видно, Борис ничего не понимаешь. Те регалии, которые ты до этого завоевал, были авансом, который надо было отрабатывать. Причем в поте лица. А ты, видимо, посчитал, что пахать уже не надо — мол, уже всего достиг. Тебе фамилия Никифоров о чем-нибудь говорит?
Александров пожал плечами.
— Виктор Никифоров, он, кстати, и здесь, в Усть-Каменогорске, успел тренером поработать. А в конце 50-х это был очень известный нападающий, играл сначала в ЦДКА, потом в московском «Динамо». В 1956 году стал олимпийским чемпионом, причем самым молодым в команде. Однако звания заслуженного мастера спорта ему не присвоили из-за постоянных нарушений режима. Среди советских хоккеистов, олимпийских чемпионов, он был один такой. Пока не появился ты. Тебя ведь тоже с этим званием «прокатили», хотя в прошлом году ты выиграл Олимпиаду в Инсбруке. Так вот, Никифоров так и не смог справиться с соблазнами и закончил карьеру в 29 лет. Ты рискуешь пойти по его стопам, если вовремя не одумаешься.
— Жалко, конечно, Никифорова, но я — не он, — продолжал гнуть свою линию Александров. — Перед Гуреевым я извинился, выводы сделал. К тому же, Локтев ко мне хорошо относится, я ему нужен.
— Что выводы сделал, это хорошо. Главное, чтобы эти выводы были правильными.
— О чем это вы?
— О том, что ты даже в нашем разговоре причину своих неприятностей ищешь в обстоятельствах, а не в себе самом. В тебе самом корень всех проблем, пойми это.
— И что вы предлагаете?
— Признать свои ошибки и начать их исправлять. Впрячься в лямку и пахать так, как до этого еще не пахал.
— Да я уже четыре года в Москве пашу, как проклятый. Пусть молодые теперь пашут, а я отдохнуть хочу — заслужил. А что до статьи… Так любое упоминание в газете хорошо, кроме некролога.
— Я же говорю, Борис, что ты ничего не понял. Ты только на пути к вершине, а думаешь, что уже ее достиг. Корона на голове не жмет?
— Не думал я, что наш разговор будет именно таким, — в голосе Александрова слышалась обида.
