— Но вы-то из хоккея вообще ушли.
— Я мужик не амбициозный, а вот Борька наоборот — прет к славе, как танк. Такие всегда своего добиваются.
— Но вы видите, как ему его амбиции сегодня аукнулись — «Советский спорт» его сильно приложил. Как думаете, поделом?
— Вам, журналистам, лишь бы написать — работа у вас такая.
— Считаете, что наговор это?
— Может, и не наговор — Борька он, конечно, мужик с говнецом.
— В каком смысле? — стараясь не выдать своей откровенной заинтересованности в этой теме, спросил Красовский.
— В прямом — может человека обидеть, а прощения попросить забудет. Но он парень отходчивый — долго зла не держит. Вот журналист «Советского спорта» только одну сторону Борьки описал, а про вторую ни слова. А это неправильно. Я так понял из разговора с Кустаревым, что вы к нам приехали, чтобы эту вторую сторону освятить. Правильно?
— В общем да, — соврал Красовский.
— Как-то неуверенно вы это сказали, — насторожился Жданов.
— Просто, если написать один сплошной панегирик, то читатель этому не поверит. Времена сегодня иные и на голом пафосе народ уже не проймешь. Вот вы так красочно рассказали про детство Александрова, про то, как он тогда хоккей самозабвенно любил. А какие-то конфликты у него возникали с товарищами или с тренерами?
— А зачем вам его конфликты?
— Я же говорю, что писать надо на контрастах — белое чередовать с черным. Чтобы читатель нам поверил.
— Я про конфликты говорить ничего не буду, — мотнул головой рассказчик.
Сказано это было таким тоном, что Красовский понял — разговорить собеседника на негатив будет очень сложно. Но сделать это было нужно, тем более что негатив этот за душой у рассказчика явно был — журналист это понял по тому, как он отреагировал на вопрос о конфликтах. Значит, надо было действовать решительно, тем более времени на долгую раскачку у гостя не было.
— Как-то официально мы с вами разговариваем, Николай, — стараясь говорить как можно мягче, произнес Красовский. — Может, перейдем на кухню и отметим ваше первое интервью?
— А у вас есть чем отметить? — не скрывая своей заинтересованности, спросил рассказчик.
Вместо ответа Красовский полез в свой дипломат и извлек из него бутылку «Экстры».
— Вот только закуску я не прихватил, — посетовал журналист.
— Это по моей части, — ответил Жданов и первым поднялся с кресла, приглашая гостя на кухню.
Спустя десять минут они уже сидели за кухонным столом, который хозяин квартиры сервировал пусть скромно, но со вкусом: нарезал в тарелки «Докторскую» колбасу, хлеб, достал два плавленых сырка «Дружба» и выставил, уже почти опустошенную до половины, банку болгарских малосольных огурцов. Опрокинув в себя по стопке, собеседники продолжили разговор, сразу перейдя на «ты».
