— Прибавим ходу! — бросила я попутчику и перешла на галоп.
На месте деревянного дома Финголфина теперь стоял небольшой каменный замок. У ворот стояла стража, мои старые знакомые еще по Валинору. Увидев меня, они перегородили дорогу и нахмурились.
— Не узнали? — спросила я, сбросив капюшон. Восторг приветствия — и я вошла в замок. Солдаты показали мне дорогу к покоям правителя. Я шла, разглядывая стены из грубого черного камня. Замок находился на границе войны, поэтому выглядел сурово и был почти лишен украшений. Было уже очень поздно, и все спали. Найдя покои дяди, я тихо постучала в дверь. В комнате горел свет.
— Келегорм, если это ты, уходи! — донесся до меня усталый голос дяди. — Мы уже все обсудили.
Я нахмурилась. А он что здесь делает?
— Это не Келегорм!
— Войдите! — голос стал выше. Дядя как будто пытался вспомнить, кого напоминает ему женский голос за дверью.
Я распахнула дверь и вошла в комнату. Дядя сидел за письменным столом, перед ним была раскинута карта Белерианда, но он вскочил с места, увидев меня.
— Сильмариэн, девочка! — вскричал он. — Как ты здесь очутилась? — дядя крепко обнял меня.
— Я приехала навестить вас, дядя, и моих братьев, которые сейчас гостят у вас.
— Ты совсем не изменилась, все так же прекрасна, — сказал дядя, с теплым вниманием рассматривая меня. — Я счастлив, что ты здесь. Я хотел бы с тобой побеседовать, но позже, уже поздно. Разбуди Амроса и Амрода, сделай им сюрприз, — хитро подмигнул Финголфин.
Я поспешила к двери, но, не выдержав, обернулась и задала вопрос:
— А что здесь делает Келегорм? Я знаю, что Амрос и Амрод приехали увидеться с вами, но он?
Дядя нахмурился.
— Он приехал по делам, племянница, связанным с осадой, но остальное тебе не обязательно знать, война не женское дело. Она и так достаточно калечит женские души, как, впрочем, и мужские.
Я получила свой ответ. Дела Келегорма, впрочем, меня не интересовали.
В комнате близнецов света не было. Я открыла дверь. Сквозь тьму я различила скромную обстановку и две небольшие кровати, на которых лежали братья. Присев на краешек одной, я шепнула в ухо брату:
— Просыпайся, Моргот наступает!
Он вскочил и потянулся за свечой, но его остановил мой смех.
— Сильмариэн? — голос еще дрожал.
— Да!
— О Эру, это и вправду ты? Амрос, просыпайся, малютка Сильмариэн приехала!
Они окружили меня, принялись обнимать и расспрашивать обо всем. Их радостный крик был слышен, наверное, на весь дядин замок, когда я объявила о помолвке. Мы разговаривали и смеялись, пока небо не окрасилось золотыми и розовыми красками рассвета, и, смотря братьям в глаза, я видела в них накопившуюся за долгие века привязанность к друг к другу.
