— Что за песий бред… — Бекки заглянула в ванную, да так и прислонилась к косяку, глядя Мэлору в голую согнутую спину. Мэлор фыркал, как тюлень, и пускал фонтаны мокрых брызг, они веером рассыпались по всему объему, и если прищуриться, то можно было принять их за некий ореол. Мэлор всегда неаккуратно умывался.
— Ну вот, бред… Моей же ругачкой меня… Мы не то детектируем, понимаешь, не то ловим! — Он качнулся к полотенцу, успев уронить с носа несколько капель, запихал в него лицо и стал ожесточенно вытираться.
— Понимаю… Синий ты стал весь, под глазами мешки трясутся…
— Что ты понимаешь в колбасных обрезках… — Мэлор вылез из полотенца — влажный, всклокоченный, действительно с мешками, но не синий, а умильно розовый. — Я мешочник… Знаешь, кто такие есть мешочники?
— Слышала… какой-то был старый фильм… Володя заходил, просил тебя позвонить, когда проснешься.
— Ой, чего ж ты… А генераторы уже врубили?
— Да, конечно, как всегда. С девяти утра до девяти вечера…
— Зря энергию тратят, псы… Теперь я точно знаю, что зря…
Володя не дождался звонка. Он опять пришел сам, когда Мэлор торопливо допивал остывший кофе, а Бекки сидела напротив и смотрела на мужа, подперев подбородок кулачком.
— Однако, бояре, спать вы горазды, — прогудел Володя.
— А-а! М-м! — ответил Мэлор с набитым ртом и едва не подавился.
— Не торопись, боярин, жуй радостно! — замахал руками Володя. — Я ждать-пождать привыкши… а всё ж, однако, заскучал вельми. Люди бают, взорвал ты в воздух всю энту ихную науку?
Бекки при его словах покраснела и отвернулась.
— Она наболтала? — спросил Мэлор, поспешно доматывая. Володя кивнул.
— И-эх! — сказал Мэлор в сердцах и придвинул к себе здоровенную кипу исписанных листов. Володя качнул головой.
— Боярыня-ласонька, я мнением своим полагаю, спятит он у тя вскорости… Посматривай.
— Я посматриваю, — ответила Бекки.
— Так вот, раз уж сам спрашиваешь… Вот глянь. Как я догадался, что декварковые полосы спадаются именно в квадратичный спектр, — я и сам не помню, но потом вышло, что ряд мультипликативных воздействий уходит в нейтринную область, ей-богу! Да что я тебе буду — ты сам смотри, — он стал махать листами перед Володиным взором. Тут Володя поймал Мэлорову руку и, остановив ее, стал смотреть сам, что-то присвистывая едва слышно. На третьем листе он перестал свистеть. Брови его поползли куда-то вверх, затем еще вверх, чуть ли не к макушке, а губы принялись сосредоточенно шевелиться. Мэлор ёрзал, то и дело порывался что-то сказать, показать, ткнуть пальцем, но Бекки его незаметно придерживала, и он лишь увлеченно дышал раскрытым ртом и изощренно выгибал шею, чтобы посмотреть, до чего уже дочитал Володя.
