Наконец добираемся до Ухтинки, и битком набитый автобус моментально пустеет. Все мчатся на барахолку, где можно приобрести вещь, недоступную в обычном магазине.
Вот и мы неторопясь подтягиваемся.
— Кажется, Жанка где-то здесь должна торговать… А, вон и она, идем.
Подходим к знакомой Валентины, у той сколоченный из досок самодельный прилавок завален всяким тряпьем, наверное, считающимся в это время дефицитом. Пара покупателей (вроде как мамаша и сын-подросток) прицениваются к болоньевой куртке. Среди одежды замечаю кусочек джинсовой ткани. 'Ковбойские штаны' лежат так, чтобы сильно не отсвечивать, и в случае чего можно было бы сразу накрыть их курткой или обычными брюками. Понятное дело, кому охота иметь проблемы с законом…
Сама продавщица — невысокая женщина в яркой куртке и темно-синих джинсах с подворотами снизу — увидев нас, радостно улыбается. Обмениваются с Валентиной приветствиями. После чего, дождавшись, когда покупатели вместе с покупкой отойдут в сторону, моя заводит с Жанной разговор. Та становится серьезнее, кивает, потом задумывается, косится в мою сторону, и в итоге обещает поговорить со своим поставщиком. Предлагает приехать через неделю, поскольку ни у нас, ни у нее телефона нет (невольно на ум приходит, что сотовый телефон — иногда весьма полезная вещь). После чего прощаемся и отправляемся домой.
А через неделю, как и договаривались, мы вновь приехали на барахолку. Жанна торговала на том же месте. Увидев нас, позвала соседку:
— Нинка, слышь, пригляди за товаром, я отойду на пару минут.
После чего жестом велела нам следовать за ней. По пути обмолвилась:
— Коля вас ждет. Я ему объяснила, что к чему, он вроде согласился с вами поговорить.
Короткое путешествие завершилось у небольшого сарая, переоборудованном в своего рода теплушку. Торговка толкнула дверь, сказала в полусумрак: 'Привела', после чего кивнула, мол, заходите, и посторонилась, пропуская нас внутрь.
В 'теплушке' за столом, накрытом ободранной клеенкой, сидели двое. Один был постарше, этакий пузатый коротышка, отсвечивал объемной залысиной, которую обрамляли черные, вьющиеся волосы. На безымянных пальцах обеих рук посверкивали золотые печатки. Во рту желтого металла тоже хватало. Картину завершал выпиравший из-под кожаной куртки массивный золотой крест на цепи толщиной в мизинец. Второй выглядел помоложе, и оба однозначно были цыганами. Ну да, по имени можно было догадаться.
Жанна испарилась, мы остались с незнакомцами наедине. Ромалы пристально нас разглядывали и молчали.
