А когда вновь вышли на улицу и оказались на противоположной стороне, я как-то невольно приотстал и остановился возле копавшейся тут же, в своем палисаднике, соседки.
— А чего это в Харлампиевом курене никого нет? — спросил я.
— Внука, что ль? — выпрямилась поспешно та. — Так он уж давно тут нечастый гость. На другом краю у сестры обитает, а хату даже вроде бы как продать надумал.
— Ну а о самом Харлампии-то что-нибудь помните?
— Так я что? — усмехнулась соседка. — Тогда еще совсем девчушкой была, но мама сказывала, как Михаил Александрович приходил к нему и подолгу сиживал. А то и во двор с шашкой выходили, наставят чурок, и Харлампий давай их рассекать. Все какой-то знаменитый баклановский удар показывал. С потягом.
— А ведь у нас и Аксинья рядом жила,— улыбаясь продолжала она. — Вот за этим заборчиком. И отсюда же ходила вниз к Дону за водой с коромыслом. А Харлампий водил туда же поить своего коня. Вот они тут и встречались прямо на бережку. И Михаил Александрович все это описал. Ольга Солдатова! Но ее все так и звали Аксиньей...
— И действительно схожесть была?
— Еще бы,— снова вся заискрилась соседка. — Эта такая же статная и добрая. И когда Харлампия увезли в Миллерово и расстреляли, она пошла за сто верст туда пешком. Там тогда округ был, упала на колени перед чекистами и стала просить, чтобы ей отдали его мертвое тело. Но ей не отдали, и она так ни с чем и вернулась домой.
— А муж-то у нее был? — вырвалось у меня как-то само собой.
— Был, — без особого сожаления обронила и соседка. — Осипом звали... уж больно шибко лошадей любил. И в колхозе за жеребцом ходил, и двое сынов у них было. Но по наружности уступал Харлампию. Этот — смуглявый, живой и с выправкой настоящей казачьей! А тот — как самый простой крестьянин, по книге Степан.
И чем дальше мы потом ехали и встречались с теми самыми местами, куда попадал когда-то Григорий Мелехов и где все отчетливее виделся сквозь все его душевные боли и метания весь тот трагический исход России, тем все больше и больше в нас тоже вызревала и какая-то благодарность к творцу "Тихого Дона". И не только за все его напоенные густым ароматом и перемешанные с глубочайшей неизбывной горечью страницы.
Вёшенская,
июнь 1990г.
На фото: прототип Григория Мелехова — казак хутора Базки, Георгиевский кавалер Харлампий Ермаков. Снимок был сделан незадолго до его казни.
