Но теперь, перелистывая книгу, я думаюа, собственно, почему бы и нет? Неестественно было бы, если б о русской культуре много думал какой-нибудь приехавший в нашу страну иностранный инженер, или бизнесмен, или даже разведчик, имеющий конкретные технические задачи. У специалиста, как правило, голова занята проблемами его специальности, но у Вершмана-то сама работа состоит в том, чтобы помогать утверждению в нашей стране "демократии и плюрализма", он-то даже и обязан постоянно думать о русском характере, традициях…
В общем, не критиковать надо Юрия Серба, а восхититься этим многомерным образом, причём не сконструированным, а как бы "подсмотренным" в самой жизни. Его Вершман весьма напоминает недавнего посла США в России Вершбоу, хотя в романе Вершман — американец новоиспечённый: родился он в Эстонской ССР в еврейской семье в 1980 году, русский язык для него родной, и к русским людям (особенно к женщинам) он относится вполне благожелательно. Только в нужный момент с милой улыбкой напоминает, кто он такой и за что получает свою зарплату…
Реалистично ли предположить, что такого человека, по сути дела — эмигранта, могут назначить на столь ответственную работу? Как сказать… Важные военные вопросы поручались в Америке генералу Пентагона Шаликашвили, а недавние псевдоразоблачения президента Путина в фильме Би-Би-Си озвучил представитель Минфина США Шубин. Но то — эмигранты во втором или более дальнем поколении, а вот так чтобы в первом?
Скажем прямо: случай нетипичный, но это герой романа, он уникален, и развязка, как увидим, это подтверждает…
Теперь — о заглавии. "Топот, хохот и тьма" — это то беснование антирусских и антиправославных сил, которое проходит через весь роман лейтмотивом. Вначале мы встречаем этот мотив в так называемом "ритуале инициации" Вершмана в Америке. Да, он с юности живет в Америке, доказал свою преданность Западу, и всё-таки его миссия в России — это некое повышение по службе, за которое нужно платить:
"Он был как выжатый… нет, не лимонкак растоптанный овощ… Вершман участвовал в ритуале посвящения… Нет, не он участвовал, а в нём участвовали, принимали участие, подвергали ритуалу.
Да, он просто был объектом воздействия — хотя и поводом для торжества, торжища, для хоровода анонимов, надевших маски и окруживших его, как бычка-недоросля на уличной корриде. Только Вершман мог ещё завидовать бычку: тот всегда во власти собственных инстинктов и не связан чужими правилами, а Вершман был наг, жалок и опутан договорными табу, с которыми заведомо согласился заранее. Такова была цена восхождения — обязательное прежде падение, с погружением в кричащий унизительный хаос. И это ещё не вся цена — только первый взнос. Только дурак не понимает этого, а циник расслабляется и уверяет себя, что получает удовольствие.
