Моор. Опять обвинитель Провиденья! Продолжайте!
Косинский. Я стал солдатом; несчастье и тут меня преследовало; отправился в Ост-Индию: мой корабль разбился о подводные камни. Всюду рушившиеся планы, обманутые надежды! Наконец, я слышу толки про твои подвиги – злодеяния, как они их называют. И вот я прохожу тридцать миль и являюсь сюда с твердым намерением служить под твоим начальством, если ты примешь мои услуги. Прошу тебя, достойный атаман, не откажи мне в этом!
Швейцер(вспрыгивая). Ура! ура! Так, стало-быть, наш Роллер знатно заменен! Лихой малый для нашей шайки!
Моор. Твое имя?
Косинский. Косинский.
Моор. Как? Но знаешь ли ты, Косинский, что ты – легкомысленный ребенок, и важным шагом своей жизни шутишь, как ветренная девочка. Здесь не в мяч и кегли будешь играть ты, как воображаешь.
Косинский. Знаю, что ты хочешь сказать. Мне двадцать четыре года, но я не раз видел, как скрещались сабли, и слышал, как свистали около меня пули.
Моор. А! это другое дело. Так ты затем только учился фехтовать, чтобы за какой-нибудь талер зарезать бедного путешественника, или исподтишка вонзить кинжал в грудь женщины? Ступай! ступай! ты убежал от своей няньки, потому что она погрозила тебе розгою.
Швейцер. Кой черт, атаман! где у тебя голова? Неужели ты хочешь отослать назад этого Геркулеса? Чего один вид стоит? Так ведь и кажется, что вот-вот он собирается прогнать Морица Саксонского[47] за Ганг суповой ложкою.
Моор. Потому только, что тебе не посчастливилось в каких-нибудь пустяках, ты хочешь сделаться мошенником, убийцею? Убийство! Ребенок, понимаешь ли ты это слово? Теперь ты спокойно отходишь ко сну, нарвав маковых головок; но носить в душе убийство…
Косинский. Я готов отвечать за каждое убийство, какое ты мне поручишь…
Моор. А, ты уж так умен? хочешь лестью ловить людей? Но почему ты знаешь, что у меня нет дурных снов, что на смертном одре я не побледнею? Что сделал ты до сих пор такого, из-за чего бы можно было думать об ответственности?
Косинский. Конечно, еще очень немного; но все же это путешествие к тебе, благородный граф…
Моор. У ж не попала ли тебе в руки по милости гувернера история Робина Гуда? На галеры б всех этих неосторожных каналий! Не она ли так разгорячила твою детскую фантазию и заразила нелепым желанием стать великим человеком? Тебя пленяет громкое имя, почести? ты бессмертие хочешь купить разбоем и грабежами? Заметь, честолюбивый юноша, лавры не зеленеют для убийц! Нет триумфов для побед бандитов – а проклятия, опасности, смерть и срам. Видишь ли виселицу там на холме?
