гор
стью). Это была ребяческая мысль!
Моор(закрывает шляпой лицо). Было время!.. Оставьте меня одного, товарищи.
Шварц. Моор! Моор! Что с ним? он изменился в лице!
Гримм. Чорт возьми! что это с ним сделалось? Дурно ему, что ли?
Моор. Было время, когда я не мог уснуть, не прочитав вечерней молитвы.
Гримм. С ума сошел ты, что ли? Уж не хотел ли бы ты поучиться у своего детства?
Моор (кладет голову грудь Гримму). Брать! брат!
Гримм. Да не будь же ребенком, прошу тебя.
Моор. Если б! о, если б мог я им стать снова!
Гримм. Что ты? что ты?
Шварц. Развеселись. Полюбуйся этим живописным местоположением, этим прекрасным вечером.
Моор. Да, друзья, мир так чудесен!
Шварц. Вот это дело!
Моор. Земля так прекрасна!
Гримм. Дело, дело! Давно бы так.
Моор (вздрагивая). А я так гадок в этом чудесном мире, а я чудовище на этой прекрасной земле.
Гримм. Боже мой! Боже мой!
Моор. Моя невинность! моя невинность! Взгляните, все выходит греться под мирными лучами весеннего солнца: зачем я один высасываю муки ада из радостей неба? Все дышет счастием, все так братски связано духом мира. Целый свет – одно семейство; но Отец его – не мой Отец. Я один отчужденный, я один изгнанный из среды праведных; нет для меня сладкого имени сына; нет для меня тающих взоров любви; нет, нет для меня жарких объятий друга. (С ужасом подается назад). Окруженный убийцами – шипящими змеями, прикованный к пороку железною цепью, я по шаткой жерди греха иду чрез пропасть погибели. Среди цветов счастливого мира – я горько-вопиющий Аббадона!
Шварц(разбойникам). Непостижимо! Я в первый раз вижу его в таком расположении духа.
Моор(горестно). Если б можно было возвратиться в чрево матери! если б я мог родиться нищим! Нет! я не хотел бы ничего более, праведное небо, только бы сделаться последним поденщиком! О, я бы стал трудиться так, что кровавый пот капал бы с лица моего! Я выкупил бы себе сладострастие послеобеденного сна, блаженство единственной слезы!
Гримм. Ну, слава Богу, пароксизм уменьшается.
Моор. Было время, когда они так охотно текли из глаз моих. О, вы, незабвенные дни мира! ты, древний отцовский замок! вы, зеленью блестящие долины! О райские сцены моего детства! вы никогда не возвратитесь, никогда своим тихим дыханьем не прохладите моей дышащей огнем груди. Ушли, ушли безвозвратно?
Швейцер с водою в шляпе.
Швейцер. Пей, атаман! Воды вволю и холодна, как лед.
Шварц. Ты в крови. Что с тобою случилось?
Швейцер. Так…шутка, которая чуть не стоила мне обеих ног и шеи. Едва я стал спускаться с песчаного холма к реке, вдруг – трах! и весь хлам проваливается подо мною и я с ним вместе с вышины десяти рейнских фут… Вот я и лежу там в трущобе… Опомнившись, гляжу вокруг себя и нахожу, братец ты мой, самую чистейшую воду. На этот раз заработано хорошо, подумал я, атаману понравится.
