Но сейчас-то она была рядом. Самая родная, самая близкая. Она прижалась к нему, и все его мысли утонули в море любви.
На следующее утро он уехал. На душе было пасмурно. Ему не хотелось расставаться с Таней. С другой стороны, не радовала предстоящая встреча с Лизой. Не в том смысле, что он не хотел её видеть, а в том, что в душе побаивался встречи с ней. Он знал, что не может ей врать. Не может не потому, что вообще не может (кто ж из нас никогда не врал?), а потому, что не мог врать конкретно ей. Лиза мгновенно улавливала фальшь в его голосе и поведении, когда он пытался хоть в какой-либо мелочи обмануть её. И его неуклюжие попытки в этом плане неизменно заканчивались провалом. Теперь же на провал он права не имел. Так что же делать? Он сбавил скорость, подрулил к обочине и, увидев полевую дорожку, свернул на неё. Это место он знал. Впереди была речка. К ней он и подался. Вдоль берега тянулся небольшой лесок. Клёны перемежались с ивами, клонящимися гибкими ветвями к самой воде. В рабочий день здесь было безлюдно. Он вышел из машины и присел на мягкую душистую траву. У самых ног река плескалась, мелкой волной набегая на песчаный берег, невдалеке гудел шмель, стрекотали кузнечики. «У них своя жизнь, – подумал Алексей, – а у нас свои дела. Таня, Лиза, Толька, работа-забота. – Усмехнулся, – вот и рифма пошла. Хоть стихи пиши. Да какие там стихи?! Разобраться бы. И в себе, и в ситуации». Он встал, побрёл вдоль реки.
Ему казалось, что тепло Таниного тела всё ещё греет его, однако мысли, не спеша, но неотвратимо уже тянулись к дому, к Лизе. И, чем больше он думал о ней, тем отчётливее понимал: изменил. Изменил Лизе, такой верной и доверчивой. Когда был с Таней, Лизу практически не вспоминал – настолько захватила его новая любовь. А теперь, когда предстояла встреча с женой, он начал сознавать, что снова сподличал. «Сподличал ведь, никуда от этого не деться, – думал он. – Ну не первый раз. Так тогда с Леной, это просто случай был! Просто обстоятельства так сложились. И когда это было? Сто лет назад! Как я тогда сказал? Один раз не считается? Правильно сказал». В подтверждение этой мысли кивнул головой. Правильно, мол! Он так ожесточённо кивнул, что шея заболела. Он поморщился и потёр её. Тяжело вздохнул. Всю жизнь после той ночи в Бабушаре Алексей стирал её из памяти. Он так старательно оправдывался, что по прошествии стольких лет стал считать себя чистым перед Лизой. И потом – годы… Годы сами измельчают и удаляют из памяти то, что доставляет нам неудобства в повседневной жизни. А тот случай с Леной неудобства доставлял. Ещё какие! Вот Алексей и постарался всё забыть. Да больше в жизни у него ничего подобного и не было. И не тянуло никогда на сторону. Не тянуло. А теперь вот Таня… Теперь уж деваться некуда: влюбился и сразу изменил! Он должен был бы переживать, а он почему-то почти не переживал. Невероятно. И, главное, он не мог найти ответа на простой вопрос: почему? «Наверное, – решил он, – потому, что я не с какой-нибудь случайной юбкой связался, не за фифочкой смазливой ухлестнул. Это любовь. Самая настоящая любовь. А любовь, как известно, всё прощает. Что же за штука эта таинственная – любовь? Загадка природы! Никто не знает, откуда она берётся и куда исчезает? Налетает, как вихрь, и захватывает тебя целиком! Захватывает, и ничего тут не поделаешь! Как с Таней. Я же люблю её не за симпатичную мордашку, не за длинные ноги и не за юные годы. Я люблю её, просто потому что люблю.
