– Ты же умеешь красиво говорить, выступил бы, лишний раз обратил на себя внимание, тебя бы лучше оценили…
– Меня и так ценят. Человека определяют дела, а не слова. Какими бы красивыми они ни были. Это только дуракам лесть нравится. И кошкам.
Лиза качала головой.
– Ты как будто в другом мире живёшь, – и добавляла. – Наверное, за это я тебя больше всего и люблю.
Он прижимал Лизу к себе и целовал её глаза.
Вот и на этой вечеринке было немного знакомых. В основном люди, с которыми юбиляр работал. С некоторыми из них Алексей изредка встречался и раньше, но это была не их компания, и он помалкивал. Общался в основном с Лизой и сидевшими рядом Юрьевыми, пил немного, в общих разговорах, зачастую касавшихся производственных тем, не участвовал. Лиза, усмехнувшись, шепнула ему на ушко:
– Тут, как всегда: выпили – о работе, на работе – о женщинах.
Радости во всём этом было мало, Лёшка томился и думал о том, когда можно будет отчалить домой. Поначалу он вяло отреагировал и на появление Тани. Юрьевы возвратились в Москву уже несколько лет назад, но Таню он видел только мимолётом. Он в дверь к ним, она из двери – на очередное свидание. «Раз она так, и мы будем так!» – И почти вычеркнул её из своей жизни. Поэтому, услышав её голосок, сразу и не пошёл посмотреть на дочку Юрьевых, а тем более уговаривать её остаться. А когда эти уговоры затянулись, и Лёшке буквально скучно стало одному за столом, он лениво поплёлся в прихожую и там увидел то, что увидел – прекрасную и совершенно растерянную незнакомку. Ему стало жаль девушку. И он привёл её за стол. Правда, после первого порыва Алексей несколько растерялся. Татьяна сразила его красотой и взрослостью. Конечно, он спас её, увёл из толпы, но, что дальше? Как вести себя? Всё же он был обижен на Таню. И притих. Но вот прошёл первый танец, как первый бал. И этот танец, и поведение Тани, и эта фраза «не здесь», не только всё поставили на свои места, но и заставили его совершенно по-новому взглянуть на свою крестницу. Он сразу простил ей всё: отчуждение, холодность, свидания… Он понял, что в нём возродилась любовь к Танюшке. Вместе с тем он был в смятении: не мог вот так, с ходу, разобраться в своих чувствах. Кого же он любит: маленькую девочку Танюшку, которую он забирал из роддома, катал в коляске, которой покупал погремушки и порой водил в школу, учил с ней первые буквы и рисовал подаренными им же красками папу и маму? Или девушку, прикосновение груди которой словно обожгло его сознание, и которая чуть ли не назначила ему свидание? Уж точно не для того, чтобы домики красками рисовать! Пытаясь замаскировать своё непонятное ему самому состояние, Лёшка и маханул этот фужер водки. А дальше понесло. Он перестал думать о том, чтобы поскорее закончилось это застолье, развеселился, после первого тоста сказал ещё какой-то, и вечер покатился легко и свободно, Лёшка острил, рассказывал анекдоты, вспоминал весёлые истории из своей жизни, своего с Толькой детства, пил, не хмелея. На всех присутствующих произвёл, как говорится, впечатление. В конце концов, друзья последними покинули гостеприимный дом. С Юрьевыми долго не расставались, раскрасневшаяся Елизавета приглашала всех к себе продолжить застолье, но не уговорила. На прощание Лёшка всех расцеловал, а Танюшке пригрозил пальчиком:
