Димка подумал, что, возможно, одну ночь ему не придётся спать рядом со спящей Инной. Чтобы она переместилась в его реальность навсегда.
Если, конечно, всё с реальностями правда.
Он смотрел, как из серой предутренней мглы вылупляется, прорастая вверх, дом напротив, как едва колышется фасад, создавая впечатление зыбкости всей улицы, как по тротуару, сутулясь, направляется в сторону перекрёстка ранний прохожий, и в голове его, странно отяжелевшей без сна, лениво ворочались мысли о школе, о Шалыкине и Юрке Каневе, о давних смешных детских надеждах и светлых, солнечных днях. Странно, но в детстве все дни почему-то помнились солнечными.
В этом созерцательном забытьи Димка на какое-то время выпал из действительности и очнулся, когда Шалыкин пришлёпал босыми ногами в кухню.
— Спишь?
— Н-нет, — ответил Димка, подобравшись.
— И правильно.
Одноклассник был в одних клетчатых трусах. На плече у него темнела татуировка оскаленного человеческого черепа, часть черепной коробки у которого заменяли сцепившиеся шестерёнки.
— Горячая вода есть?
— Есть, — ответил Димка.
Шалыкин потянулся.
— Хорошо у тебя, — сказал он, заглядывая в окно. — А что с домом?
— Сетка натянута. А так — вроде как разбирают.
— А-а.
Развернувшись, Шалыкин скрылся в ванной.
— Слушай, — раздался оттуда его голос, — не в службу, а в дружбу, Капитонов, сделай что-нибудь перекусить.
По зашумевшей воде, звонко разбивающейся о стенки ванны, Димка понял, что ответ не обязателен.
Он расколотил о край сковороды последние два яйца и нарезал остатки варёной колбасы, которые хотел съесть вечером. В сущности, тоже небольшая плата за возможность увидеть Инну. Шалыкин появился к моменту, когда Димка выставил накрытую крышкой сковороду на стол. С сине-зелёных волос одноклассника капало.
— Ух! — сказал Шалыкин, присаживаясь на стул напротив. — Как заново родился. Это мне?
Он показал на сковороду.
— Просил же, — недовольно сказал Димка.
— Спасибо.
Одноклассник снял крышку, подвинул поближе блюдце с хлебом и вооружился вилкой. Ел он торопливо, плотно набивая рот. Колбаса улетела в одно мгновение. С присвистом. Вилка яростно колола железное сковородочное дно.
Димка подставил к чашке горячий чайник.
— А про реальности ты серьёзно? — спросил он.
Шалыкин прекратил жевать.
— Нет, шутил.
Он резко встал и ушёл в комнату. Появился уже в футболке и с двумя фотографиями.
— Вот, смотри, — он сунул Димке снимки, — сличай. Я ничего с ними не делал.
Расхождений в составе выпускного класса больше не существовало. Идентичные рамки. Одинаковые учителя и ученики. Вот Юрка Канев. Вот Витька Войцеховский. Вот Светка Желдобина. Никаких тебе…
