В Кремле хворый молодой царь бывать зимой перестал, находился в Измайлово, в родовой усадьбе. Здесь еще стараниями отца Федора, Алексея Михайловича, были устроены сады – Виноградный, Просянский, Потешный, Островной. Попечением царским в 1670 году был построен пятиглавый громадный Покровский собор, украшенный изразцами.
Но и у царей бывают дела, требующие личного присутствия в Кремле, скажем, приемы иноземных послов. Посол – полномочный представитель своего государства, и принять его не может опекун вроде Милославского. А дядька Артамон Матвеев впал в немилость и подозрение, был отстранен от дел. Рынды доставили Федора Алексеевича в Грановитую палату, перенесли из кареты на носилках, усадили на трон. Милославский и дьяк Посольского приказа стояли по обе стороны от трона, чтобы подсказать, направить беседу в нужное русло.
Алексей внутри Грановитой палаты не был, чином не вышел. После переговоров послы иноземные вышли, а через время на носилках, чтобы послы не видели немощное состояние царя, Федора Алексеевича вынесли. Он увидел Алексея, проходившего мимо, сменившегося с караула пару часов назад. Царь приказал рындам остановиться, махнул рукой, подзывая стрельца. Алексей подбежал, вытянулся.
– Здрав буди, великий князь и государь!
– Вот здоровья мне и не хватает, – уныло кивнул царь.
Был он в собольей шубе, горностаевой шапке, в красных сафьяновых сапожках. Все же на прием послов приезжал, при параде.
– Я как тебя вижу, крепкого да здорового, мне вроде лучше становится, – продолжил Федор Алексеевич.
Алексею молодого царя жалко. Грамотен, умен, а здоровья нет. Ему бы бегать, а его на носилках носят. Знал из исторических хроник Алексей, чем болел царь. А впрочем, стоило попробовать облегчить состояние хворого.
– Государь, не гневайся. Можно я попробую по-своему, по-народному полечить?
– Ты не лекарь, стрелец. Меня лучшие лекари уже смотрели, а ноги как пухли, так и пухнут.
– А что ты теряешь, государь?
– Верно. Вот что, скажи своему полковнику, что я на время забираю тебя.
– Мне время нужно приготовиться.
– Где Измайлово знаешь?
– Язык до Киева доведет.
– Завтра жду.
Царь махнул рукой, рынды перенесли его в крытый возок на санных полозьях, заботливо прикрыли медвежьей шкурой. Под ней тепло всегда, даже в лютый мороз. Царский поезд уехал. Алексей остался на несколько минут стоять. Ох, зря он напросился! Как бы не опростоволоситься. Так и голову на плаху сложить недолго. И кто его за язык тянул? Направился к полковнику, доложил о решении царя забрать его на время в Измайлово.
