…Вид пришедшего был страшен. Он был ужасен. На заросшем густой щетиной, грязном, исцарапанном лице вошедшего в комнату человека безумным пламенем во взоре горели глаза давно не спавшего и не евшего. Одежда его была в таком жутком виде, будто её кто-то долго и сладострастно кромсал, чем придётся. Лет сто назад в этих краях так традиционно выглядел беглый одичавший каторжник, а сейчас мог выглядеть только такой же беглый, озверевший от долгого одиночества зэк. И вид пришедшего, так же как и сто лет назад, не предвещал ничего хорошего…
Рогожкин, инструктированный начальством на все возможные и даже невероятные случаи жизни, невольно потянулся рукой в раскрытый сейф, в ячейку, где лежал всегда заряженный пистолет.
«Каторжник» буквально упал на свободный стул и лёг грудью и лицом на полированную крышку стола.
— Лейтенант, — хрипло простонал он. — У тебя есть что-нибудь пожрать?.. И покурить… Помираю…
Рогожкин молча достал из сейфа пистолет и демонстративно передёрнул его затвор.
— Не надо, лейтенант… — равнодушно и устало сказал пришедший. — Это совсем не смешно… Я не беглый…
Он поднял всклокоченную голову и буквально обжёг Рогожкина горячечным, лихорадочным взглядом тяжело больного или психически не совсем нормального человека.
— Хотя бы закурить, лейтенант… — взмолился он. — Я тебя умоляю!.. Остальное можно и потом. Если успею…
Рогожкин всё так же молча переложил пистолет в другую руку, достал из ящика стола сигареты с зажигалкой, и пустил их к пришедшему по скользкой полировке длинного стола.
Гость неверными пальцами вынул из пачки одну сигарету, с трудом прикурил и, закрыв воспалённые долгой бессонницей глаза, откинулся на спинку стула. Блаженный стон вырвался из его груди; из-под сжатых ресниц выползли две сразу заблестевшие в лучах заходящего солнца дрожащие слезинки.
— Я из Семёновского леспромхоза, лейтенант, — глухо сказал он, не открывая глаз. — С шестого участка… Захаров…
— Что там у вас случилось? — прямо спросил гостя Рогожкин, давая понять, что готов поверить ему на слово, но пистолет не убрал обратно в сейф, а положил в открытый ящик стола.
Захаров сильно вздрогнул, точно очнувшись от чего-то, открыл свои сумасшедшие глаза, и затравленно завертел всклокоченной головой. Он с грохотом вскочил со стула, подбежал к окну и, прижавшись боком к стене, осторожно выглянул из-за угла на улицу.
