Мужчина, слышавший его ровное дыхание не хуже, чем дыхание дочери, тихо спросил:
– Можно?
– Конечно. Нужно! – ответил ему глубокий голос из ниоткуда.
Че́пмэн Деллави́ссо отступил от приборной панели. Поезд теперь ехал сам. Мужчина подошел к тюфяку и укрыл дочь своим плащом. Он обратил внимание на выражение тонкого бледного личика, и во сне хранившего след замкнутости и злости.
– Когда-нибудь мы все исправим, Чара, – мягко прошептал он и, постояв над ней еще немного, вернулся на место машиниста. – Благодарю, Великан.
Чару снова разбудил гудок. Он был громче и короче предыдущих и возвещал скорое прибытие. Девочка протерла глаза, села. Даже отсюда она отчетливо видела в окне чудесные здания с треугольными крышами. Бежевые, золотистые, малиновые стены, балкончики, мансарды. Чужие… и привычные.
– Почему… – начала она. Отец устало обернулся. – Неважно.
Она уже знала, почему ее единственный шанс посмотреть на этот город – отправиться в путь с отцом. И почему у большей части жителей Пятого региона нет и такой возможности. Это знали все или почти все, некоторые даже не интересовались. Но каждый раз, когда приветливый чистый Галат-Дор вставал перед ней, маня издалека, как лакомство в пестрой обертке, она все же задавала вопрос. И тут же осекалась.
– Купить тебе вафлю, пока я буду бродить? – Чара старательно улыбнулась. – Ты ведь не пойдешь.
– Купи, – вздохнул отец, подкручивая ус перемазанным в золе пальцем. – Не пойду.
Прогулка вместе с отцом тоже была ее мечтой. Но еще менее достижимой, чем поездка в ползучих вагончиках. Отец всегда был занят на разгрузке, или заполнял документы, или пил с другими машинистами, обмениваясь попутно новостями.
– Ага, – отозвалась она. – Возьму две.
Поезд дал последний гудок и начал замедлять ход. Чара потянулась, оглядывая высокие, с массивными колоннами флигели Центрального вокзала. В поле ее зрения привычно попала синевато-серая птица на вывеске над крайним корпусом, а также длинная надпись: «Почтовая служба “Такара”».
«Вот я и дома», – тоскливо подумала девочка. В чужом доме, который она иногда позволяет себе считать своим.
На платформе стояли двое тощих, но очень хорошо одетых мальчишек с длинными черными волосами. Это были сыновья хозяина почтовой службы; Чара так и не запомнила их имен и не научилась их различать. Они не переминались с ноги на ногу, не дрались, вели себя очень чинно, как ученые зверьки. Поблизости крупная собака золотисто-рыжего цвета гонялась за собственным хвостом.
