Как весть о том… | страница 13



«На огонь мы открыто глядим…»

На огонь мы открыто глядим.
Так ли будем на вечности дым?
Тлеет долго в потёмках зола,
Будто света порог перешла,
И мерцает не свет, а тепло.
Наконец, и до сердца дошло.
Дальний берег похож на провал.
Я ведь жизнью тебя называл.

«Пора уж к веку золотому…»

Пора уж к веку золотому
Припасть натруженной пчелой
И слов горчащую истому
Сбирать для фразы ключевой.
И сквозь черты чертополоха,
Бурьяна буйство, мощь хвощей
Приметить, что не всё так плохо
В природной прихоти вещей.
Что, разгоняя кровь по жилам
Юнцам и даже старожилам,
Немеет мир пред глубиной,
Лишённой твёрдого значенья,
Но полной тихого свеченья,
Неясной прелести земной.
А в небе клин и лист кленовый —
Приметы осени, где новый
Короткий век дарован мне.
И я в тоске провинциальной
С какой-то нежностью печальной
Гляжу на летний куст в огне:
Он подражает купине.

«Ещё не остыли трава и дорога…»

Ещё не остыли трава и дорога —
Дневные любовницы света,
И тянутся ветви, чтоб ветер потрогал,
И шелеста нежность не спета.
Ещё не устала от щебета птица,
И, может, росой удивленья
Мы, дети тумана, сумеем плениться
И с миром достичь примиренья.

«Наверное, осень – любимое время у Бога…»

Наверное, осень – любимое время у Бога,
Когда красота её чётче на ветхости мира
Проступит – и видишь: маршрутку уводит дорога,
И лист золотой пролетел и улёгся так мило.
Осенние краски родней после жаркого лета.
Дождей затяжных, моросящих привычней морока…
И слышишь: «Всё грустно молчит, умирая…»[2] – у Фета,
Но «Всё мне: Любовь и Надежда и Вера…»[3] – у Блока.

«Был день осенний хмур и тих…»

Был день осенний хмур и тих,
Но вдоль фасадов городских
Блестели, будто ожерелья,
Красноречивые деревья.
И даже маленький кленок
Тремя листочками, как мог,
Хоть всё равно спешащим мимо,
Развеивал тоскливость мира.
Бессрочно дождик моросил,
И люд угрюмо грязь месил,
Лишь мальчик в скверике – не я ли? —
Глядел, как клёны догорали…

«Жизнь, как платье, давалась на вырост и вот – коротка…»

Жизнь, как платье, давалась на вырост и вот – коротка.
В ней нелепым кажусь, хоть нелепей она выставляла.
Не хватает всего – голубого, без мути, глотка,
Воскового луча, что проник в заточенье Дедала.
Чем убыточней свет, тем цветней и отважней листва.
Как я осень люблю за такую с ней нашу напрасность!
Будет глубокомысленна и безупречно права
Вслед за этим зимы ледяная бессильная ясность.
Будут скованны речи речных говорящих камней.
Обесточатся ив оголённые чёрные прутья.
А пока – что за бред, что за чувства приходят ко мне!