- И правильно делаешь, - говорю я, - кого же тебе ещё слушать? И я бесконечно благодарен тебе...
Лена своей славной ладошкой останавливает поток моих благодарностей:
- Стоп, - говорит она, - это я знаю. Ты скажи мне... Скажи...
Она умолкает и в наступившей тишине, я слышу, как смертельно стремительно сочится песчинками в песочных часах наше время. Я вижу, как тает песок, отведенный нам на земле... И я жду... И чтобы наше время не кончилось, я переворачиваю часы. Чтобы у Лены хватило времени задать свой вопрос.
Она медлит, затем:
- Рест, скажи мне вот ещё что...
Я знаю наверное, о чём она спросит! Я знаю её уже много лет! И было бы малодушием с моей стороны уйти от ответа.
О моём умопомешательстве!
Её давно беспокоит моё здоровье, мои видения, галлюцинации, мои иллюзорно-виртуальные сны и яви, собственно, мои надежды на...
На что?!
Я вижу, как старательно она ищет слова, чтобы не обидеть меня! Я вижу - это ведь написано на её лице, а взгляд её серых глаз просто криком кричит: «Рест, ты сжигаешь себя!», - я же вижу...
- Тебе не кажется, - говорит она, доверительно взяв мою руку и заглядывая в глаза, - что, полагаясь на свои собственные представления о построении...
- Лен...
Я сжимаю её шёлковые прохладные пальцы.
- Пожалуйста, не перебивай меня. Ты же видишь, как мне не просто.
Я обнимаю её.
- Рест, - она легким, едва уловим движением так любимых и обожаемых мною плеч, высвобождает себя из моих объятий, - ты, пожалуйста, выслушай меня, я ведь на полном серьёзе...
Её пальцы по-прежнему остаются прохладными, и это верный признак того, что ей с трудом удается контролировать свои эмоции.
Я люблю её!
Я же люблю её! И, сказать по правде, не имею никакого права принуждать её своим поведением сомневаться в своих подозрениях насчёт...
- Опять, - улыбнувшись, говорю я, - опять наше с тобой вечное «To be or not to be?».
Чтобы разрядить обстановку.
Лена облегчённо вздыхает и вдруг потеплешими пальцами сжимает мою ладонь.
- Да, - произносит она, чуть не плача, - опять.
И целует меня в щёку в знак, так сказать, примирения.
Но мы и не думали ссориться!
Теперь она полна уверенности и задора, и я рад, что нет в мире тем, способных разрушить наш, надеюсь, прочный и, если хотите, вечный союз.
Мы усаживаемся в кресла.
- Выпьем? - предлагаю я.
- Да, - соглашается она, - конечно... Но сперва...
- Да, ладно тебе, - призываю я располагающе громко, - давай выкладывай! Что там у тебя?!
- Тина, - теперь твёрдо говорит Лена, - твоя Тина... Ты только не обижайся.
